Семьдесят два часа День первый

Элен Купер с брезгливостью смахнула со стола фотографии, на которых её муж, с которым они прожили двадцать один год, был в постели с… с этой… Элен даже выговорить не могла. Её душила ненависть и обида. Как же так?! Когда это началось, почему она не видела раньше? Любовь уходит исподволь, незаметно, по капельке просачивается в песок повседневности, а потом вдруг обухом по голове – любви сегодня нет, зайдите завтра.
Элен вздохнула, поднялась со стула и начала собирать рассыпавшиеся цветные картинки. Затем бросила их на стол вместе с конвертом, в котором их прислали, порылась в столе, нашла старый фломастер, который почти не рисовал, и написала на конверте: «72 часа тебе хватит, чтобы исчезнуть из моей жизни». Женщина подумала, что это как-то мелодраматично, но исправлять ничего не стала. Проходя мимо зеркала, посмотрела на своё отражение: обвисшие местами бока, потяжелевшие бёдра, морщины вокруг шеи и под глазами… Сорок восемь лет. Ну почему женщине так мало отпущено времени для счастья? Ладно, надо привести себя в порядок и ехать на работу.
Через двадцать минут из дома вышла шикарная стройная шатенка,  в белом свободном пиджаке и лёгком платье с чёрно-красно-жёлтыми полосами, лет тридцать на вид. Элен села в подъехавший лимузин «Черри».
– Доброе утро, миссис Купер! В редакцию? – спросил водитель, курчавый седой блэк с сияющими зубами, в тёмно-синем форменном костюме с блестящими пуговицами.
– Доброе утро, Сэбастьян! Да, в редакцию, –  каждое утро происходил этот разговор, поначалу Элен злилась, даже пыталась разъяснить Сэбу, что если она ничего не скажет, то в редакцию. Но ничего не менялось, негр каждое утро произносил одно и то же, за десять лет Элен настолько привыкла к этому, что удивилась бы другим словам своего водителя. И не десять, а четырнадцать, господи, как летит время! Медиа-концерн Эн-Си-Си мог позволить себе возить на работу своих вице-президентов на лимузинах с личным водителем. Там более Элен – без её «Политики с Элен Купер» уже невозможно представить телевизионное пространство. И на кого Барри её променял?! Сволочь! В Эн-Си-Си было несколько квартир в городе для дорогих гостей, Элен достала свой телефон и с него сделала заявку на апартаменты с видом на море на трое суток. Через минуту пришло подтверждение о принятии заказа и форма-обоснование для отчётности. В графе «Источник оплаты», она указала номер своего счёта. Дороговато, но сейчас деньги интересовали её в последнюю очередь.
– Эн-Си-Си, мэм, – прозвучал голос водителя.


В распоряжении Элен был целый сорок восьмой этаж Башни. Никогда раньше она не задумывалась, что такое «сорок восемь», а сегодня её кольнуло где-то под левой грудью.
Подчинённые клерки и рядовые журналисты, как будто почувствовав грозу, старались не попадаться на глаза шефа. «Низ должен уметь догадываться о плохом настроении верха, иначе в этом собачатнике не выжить», – с некоторым удовольствием подумала Элен.
– Сьюзи, мне кофе и вызови Хоппера, – распорядилась Элен по громкой связи.
– Сию минуту, мэм, – голос секретарши говорил о том, что она тоже в курсе настроения хозяйки кабинета. В отличие от других, оно у Сьюзен всегда хорошее. Пустышка! Но дело своё знает.
Эрик Хоппер называл её Эли, иногда добавляя из Изумрудного города, а она его Дровосеком. Они вместе продирались вверх по лестнице, было очень похоже на сказочные приключения. Если бы порой не было так больно. Если бы не ошибка на одном из шоу, этот кабинет мог быть его. Неосторожно похвалил русских.
– Что-то случилось, Элен? – спросил Эрик прямо с порога.
– Будешь кофе? – вместо ответа спросила она.
– Нет, спасибо, – отказался Эрик, – решил заняться здоровьем и…
– Нет, так нет, – перебила его Элен, –  как там наш проект?
– Если найдём самоубийцу, то готов.
– Что ты имеешь в виду, Эрик?
– Кто будет сейчас защищать русских? Это самоубийство.
– Я буду. Страстно и убедительно, – глаза Элен метали молнии.
– Зачем тебе это, Эли? Даже тебе могут не простить.
– Но ты же со мной, Дровосек? – спросила женщина, – Я сегодня ушла от Барри. Или он от меня. А тебе ничего не грозит. Все шоу сейчас на одно лицо, они одинаково скучные, нет дискуссии достойных оппонентов, все соревнуются, кто обиднее ущемит русских. Даже сами русские, которых зовём, говорят то же самое! Не интересно. Мы взорвём это болото, Эрик! После того, как мы забрали у русских их деньги, медали, устроили бактериологическую атаку рядом с их границами, может хоть кто-то выступить в их защиту? Мне кажется, что мы сошли с ума, надо вправить нашему обществу мозги, хотя бы поискать их, вдруг они остались в наших черепных коробках.
– Элен, я тебе верю и понимаю, но ты сильно рискуешь, – Эрик стёр несуществующую пыль со стола, – в нашей свободной стране нам эфир отключат ещё до середины программы. Да и русские вмазали нам на Ближнем Востоке неслабо. Конечно, инцидент с русским танкером в Восточно-китайском море был лишним, возмутились не только русские и китайцы, даже немцы и финны. Впрочем, без этого действительно стало скучно. Давай взорвём! А с Барри, может, всё образуется? Надеюсь, что всё это не из-за него?
Женщина отрицательно помахала головой и отвернулась к окну. Хоппер вышел из кабинета, не дожидаясь ответа.


– Парни, девочки, нам повезло, – сказал Эрик, зайдя на территорию своего отдела, – у нас много работы, обеденного перерыва сегодня не будет! Питер, мне нужен обзор прокремлёвской прессы, Энн, тоже самое, но по телевидению, Джейсон – ты отработай по русской армии. Что русские говорят о нашем корвете и танкере? Мне нужны положительные моменты! Полюбите русских! Джил, а ты покопайся и найди отрицательные вещи, но тоже в прокремлёвке. Всю оппозицию игнорируем, нам требуется выяснить, что и как русские видят из Кремля. Работаем! Нам надо найти, чего они боятся, а на что им наплевать. Пора заняться настоящей журналистикой!
– Эрик, зачем всё это нам? Зачем любить чудовище, которое угрожает всему нашему миру? – спросил Джейсон.
– Джейсон, я хочу узнать, куда ты побежишь прятаться, если русские запустят по нам две тысячи боеголовок. И, главное, почему они должны захотеть это сделать и почему не сделали до сих пор? Ну, если они мордор, ничего святого, то где их ракеты, летящие в нашу сторону? Или они не мордор?
– Прятаться негде от двух тысяч. А разве мы их не перехватим? У нас по всему миру стоят системы, кучу денег на них выделили, ролики постоянно крутятся, как мы их ракеты пах-пах, – Джейсон с надеждой посмотрел на Хоппера, тот только хмыкнул, – Я как-то читал, что пойдёт снег и всё такое. Они не посмеют… Они же не сумасшедшие! Мы ведь тоже ответим!
– Почему ты так уверен? Знаешь, у нас записано, что мы имеем право на предвосхищающее возмездие, а у них такого понятия нет, зато есть понятие первого удара, если возникла явная угроза. Вот это и выясни. Посмеют или нет, кто сошёл с ума. Кто кого готов «предвосхитить» по полной программе, а перед кем возникла явная угроза. Ещё раз повторяю – мы сегодня на стороне русских! В анализе! А в остальном мы добропорядочные американцы. Флаг поднять! Америка, Америка… – закончил шутливым пением гимна Эрик.


У Элен была великолепная профессиональная память,  и читала она профессионально быстро, поэтому то, что Эрик начал выдавать ей, у неё легко начало складываться в будущую программу. Легко, конечно, для непосвящённых. Хоппер был отличным режиссёром, и, как говорили у неё за спиной, «Политика» никогда не стала бы такой известной и влиятельной программой, не будь его. Некоторые даже утверждали, что совсем не Купер, а Хоппер движущая сила в их тандеме. Сами они никогда не пытались выяснить первенство, но отлично понимали, что друг без друга, каждый по отдельности, просто талантливые и только вместе они – команда-гений. Разумеется, лицо программы Элен, это ей приписывают хлёсткие определения и высказывания, но один только бог знает, какие из них действительно её, а что ей нашептал в ухо Эрик. Зато Купер чувствовала момент, как никто другой.
Телефон заиграл знакомой мелодией, Элен уже почти ответила, в самый последний момент спохватилась и отложила аппарат в сторону. Звонил Барри. Нет. Никаких разговоров, никаких оправданий, объяснений, всё кончено. «А с чего я взяла, что он будет оправдываться или объяснять что-нибудь?» – подумала Элен, – «Ключ под ковриком. И всё».
Купер выбрала из телефонной книги своего телефона номер и нажала кнопку вызова.
– Джастин, – обратилась она к собеседнику, – сегодня заседание Совбеза, мне нужно узнать, что там за повестка и что скажет русский. Через час-полтора позвони. Даже через час. Окей?
– Окей, Элен, – ответил Джастин, – народ тут начал подтягиваться, русских пока нет. Могу попробовать задать вопрос Никифорову. У тебя есть какие-нибудь соображения или пожелания?
– Спроси, что он думает о беспорядках в Казахстане и Германии. Само собой и по танкеру.
– Замётано. Жди звонка.


Круглый стол Совета Безопасности понемногу заполнялся. Китайцы, кроме их представителя, были все, председательствующий в этом месяце негр из Уганды слушал чёрную же американку Каролину Бойз в извечном брючном синем костюме, что-то говорившую тому почти в ухо. Угандиец кивал, несколько раз открывал рот для ответа, но американка останавливала его жестом, а закончив, не стала слушать и перешла к шейху из Эмиратов. Поговорив с ним, пошла к своему месту, по пути здороваясь с французом и канадцем. Пришёл китаец, а Никифорова всё не было. Джастин посмотрел на часы и понял, что уже в любом случае не успеет задать вопрос. Вздохнув, он пошёл в ложу для прессы, где не было особенно людно, журналист даже смог занять кресло в первом ряду – больших новостей не ожидалось. Джастин начал набирать текст своего отчёта по принципу старой журналистской байки: редактор спрашивает у репортёра, что сказал имярек, да ничего не сказал, отлично, сделай заметку на двести строк.
– Господа, – заговорил с экранов телемониторов в ложе председательствующий угандиец, –  по времени необходимо начать наше заседание, у нас большая повестка, но я не вижу представителя Российской Федерации, постоянного члена Совета Безопасности, господина Никифорова. Какие есть предложения по началу заседания?
– Я предлагаю начать заседание, – сказал Кевин Мур, англичанин, – мистер Никифоров прекрасно знает время начала.
– Без представителя Российской Федерации сегодняшнее обсуждение не имеет смысла, – возразил немец Курт Фогель. Последнее время у немцев было много общих тем с русскими.
– Мы тоже предлагаем не торопиться, – сказал китаец, – товарищ Никифоров раньше не опаздывал. Прошу обратить внимание, что отсутствует вся делегация.
«Ха!» – подумал Джастин, – «А ведь заседание перестаёт быть скучным и тривиальным!»
Каролина Бойз начала звонить по своему телефону, пока она была занята этим, шум за столом прекратился и все слушали мелодию вызова, которую играл аппарат, лежащий на столе рядом с табличной «Российская Федерация». Никто не видел, как он туда попал. Американка подбежала к телефону, она знала, что тот принадлежит Никифорову, видела его не один раз и непроизвольно схватила гаджет.
– Госпожа Бойз, –