1
Месяц назад я был приглашен в ресторан на деловую встречу. В комнате находилось пять человек. Они сидели за столом — курили и пили пиво. Я присел на стул и закурил.
— Так что будем делать, братва, выживать на нищенское пособие или жить по-человечески?
Продолжая разговор, задал вопрос, немолодой человек, с профессорской бородкой клинышком. Он отпил из бокала пива, закурил и обвёл тяжёлым взглядом сидевших за столом людей. Звали немолодого человека Александр Топчий. До войны он имел в Херсоне свой бизнес, дом, гараж, машину и магазин. После того, как российские оккупанты, пришедшие на защиту русских, освободили его от всего имущества, он был вынужден бежать с семьёй за границу.
Такова была судьба многих украинских предпринимателей. Хорошо, что он бежал в Европу через Украину, а не в Россию. Некоторых предпринимателей выезжавших на своих машинах в Россию, россияне просто расстреливали на трассах. Шел процесс капитализации, так называемой, херсонской республики.
Не дай вам Бог жить во времена перемен.
Топчию повезло, как и нам, его товарищам — мы остались живы, хотя и лишились денег, и своего имущества. И по тому вопрос был далеко не праздный. Надо было кормить и лечить родственников, а на пособие, которое выделила глубоко озабоченная Европа, этого сделать было невозможно.
Я давно знал Топчия по делам, которые мы совместно прокручивали ещё во времена совдепии. Бабочка, статья 88, под которой мы ходили, как под гильотиной, не самое страшное из того, что мы проворачивали. Встретившись случайно на Елисейских Полях, где я продавал свои картины, мы разговорились и Топчий пригласил меня на эту встречу.
Сидя за столом, я пил пиво и раздумывал над словами Топчия. Карьеры модного и высокооплачиваемого художника во время войны в Европе быстро не сделаешь. Идти на работу на старости лет? Кем? Грузчиком или уборщиком? С моей инвалидностью — это не реально. Остаётся вариант: жить вместе с клошарами под мостами и побираться. Так уж лучше заниматься тем, чем мы занимались в далёкие девяностые — рэкетом, грабежами и воровством. Я прислушался к своей совести — она молчала. Да и что она могла возразить, когда глубоко обеспокоенные Америка с Европой, не выполнив условия Будапештского меморандума, не выступили на защиту моей страны. Пусть теперь пеняют на себя. Итак: я принял его предложение.
Прошел месяц. Я со своей бригадой сидел в бистро, пытаясь решить очредную проблему финансирования нашей «благотворительной» организации. Допив бокал красного вина, я встал из-за стола и спустился в подвал. Раньше это был винный погреб, а сейчас его часть переоборудовали под пыточную камеру. На крюке, где обычно висели копченые колбасы и окорока, висел подвешенный за ребро хозяин гостиницы, бывший совок, который женитьбой сумел намутить французское гражданство и гостиничный бизнес.
Он не хотел войти в положение беженцев из Украины и отказывался платить им материальную помощь. Он знать ничего не хотел о войне в Украине, привык жить ни в чем себе не отказывая, закрывая глаза на то, что творится в Европе. Платил небольшой налог и богател. Топчий хотел его сразу ликвидировать, но потом передумал и дал ему час на раздумья. Это время истекало через пять минут. Я подкурил сигарету и спросил у молодого человека охранявшего пленника:
— Ну, что, Витёк, как он — согласился платить?
— Да какой там, сказал, что не даст ни цента.
— Ну, что же — вольному воля, спасенному рай, — задумчиво сказал я, доставая свой нож. — Извини, лошара, но ты, похоже, своё отжил. Не бойся — мы тебя быстро заколем, как кабана. Гостиницу перепишем на себя, а дочку твою и жену продадим в африканский гарем бедуинам. Они любят европейских шлюх.
— Вы не посмеете это сделать, твари!! — зашелся он в крике.
— Ещё и как посмеем. Ты не хочешь нам помогать, значит, моя жена и мои дети должны работать поломойками и посудомойками у таких гнид, как ты. А твои проблядушки будут в это время отдыхать на курортах. Считаешь это справедливым? Ты почему не пошел выполнять свой долг — не поехал воевать добровольцем в Украину? Решил, что можно не выполнять взятые твоей страной обязательства? Извини, но этот номер у тебя не проканает. Не хотите воевать — платите. Не хотите платить — умрите.
Высказавшись, я затянулся, выпустил дым кольцами и дождавшись, когда они растаят в воздухе, спокойно воткнул окурок ему в глаз и перерезал горло. Всё просто. На войне, как на войне. Прислушался к совести — она молчала.
Сбросив труп в вану с кислотой, мы взяв своего нотариуса, поехали в гостиницу. Надо было переоформить документы купли продажы и потом отвезти в Тунис на рабовладельческий рынок жену и дочку бывшего хозяина гостиницы.
Здание гостиницы имело шесть этажей, был там на первом этаже и ресторан. Гостиница носила название «Робеспьер» и хотя она находилась на окраине Парижа — приносила стабильную прибыль. Оформление сделки купли продажи недвижимости мы провели довольно быстро. Хозяйка нам, конечно, не поверила, что её муж проиграл нам в карты её гостиницу. Но я умею убеждать женщин. Увидев в моих руках паяльник и услышав угрозу, что я вставлю его ей в ухо, а дочку отдадим клошарам, хозяйка быстро подписала все бумаги. Вколов ей и дочке лошадиную дозу наркотика, мы отправили её с контрабандистами, которые занимались торговлёй людьми, в Тунис. Их судьба меня больше не интересовала. Деньги придут за их продажу на оффшорный счет через неделю. Об этом не стоило волноваться.
С покупкой гостиницы я приобретал вид на жительство, который позволял мне официально проживать во Франции и со временем получить гражданство. Во всех отношениях выгодная сделка. Но не успел я насладиться нашим приобретением, как однажды вечером в гостиницу заявился полицейский. Он был в штатском и, показав мне своё удостоверение капитана национальной полиции, поинтересовался, что я делаю в этом кабинете. Узнав, что гостиница сменила собственника, он нахмурился и, усевшись в кресло, мрачно сказал:
— Мне не нравится вся эта история с продажей. Вы можете, месье, показать мне свои документы?
Я хоть и плохо говорил по-французски, но его понял и немного подумав, ответил на ломаном французском языке:
— Конечно. Вот мои документы, а это визитки нотариуса и моего адвоката, на них указаны их телефоны и адреса. Можете лично навести у них справки. Думаю, что они вам покажут и документы по сделке.
— Понятно. Хохол, беженец. И уже даже имеете вид на жительство. Оперативно. Проверю и нотариуса. Ответьте ещё на такой вопрос: Где сейчас находится бывший хозяин и его семья?
— Извините, мне это неизвестно. Я имел дело с хозяйкой, его женой и у нас всё законно.
— Не знаешь!? Всё законно!? — вдруг вызверился полицейский. — Я тебе не верю, бандитская твоя рожа. Ваш Сталин был бандит и вы все, русские, бандиты! Понаехали, вашу мать, негде ногой стать! Я не слезу с тебя, пока не узнаю всю правду.
— Это ваше право. У вас всё? Тогда прошу, месье капитан, меня извинить и освободить мой кабинет. У меня назначена срочная встреча.
— Я не прощаюсь. Ходи и оглядывайся.
После того как он ушел я, выпил пару фужеров коньяка, покурил и когда немного успокоившись, позвонил с мобилы Топчию.
— Привет, Саня. У меня сегодня был флик, некто капитан национальной полиции Жак Бинар. Угрожал иочень настойчиво интересовался бывшим хозяином ресторана, и его семьёй. Не можешь навести о нём справки, кто он такой?
— Привет, Данил. Говоришь, угрожал? Это плохо. Подожди пару часов, я попробую собрать о нём информацию и подъеду. Но не думаю, что это серьёзно, скорее всего, он хотел взять тебя на понт или получить взятку. Не менжуйся, у нас по этому кабаку всё чисто. И не болтай много по телефону.
— Понял. До связи.
После выпитого конька мне захотелось кушать. Позвонив шеф-повару, я заказал ужин на две персоны и, открыв интернет, начал просматривать новости. Россияне никак не могли успокоиться, они не оставили бредовую мечту о Киеве за три дня и продолжая бомбить наши города, заваливая трупами своих солдат наши украинские поля и лесопосадки. Вот где настоящий кошмар. Это не какой-то там флик — это настоящая война.
Наша деятельность успешно развивалась, у нас появились свободные деньги, и мы начали закупать для нашей армии ударные дроны, вносить свою посильную лепту в нашу победу. Сейчас я работал над расширением нашей гостиницы — нанял белых и черных беженок, которые умели делать тайский массаж и выделил под массажный салон весь второй этаж. Управлять этим салоном я поставил мадам Зою из Одессы. Она отлично знала все хитросплетения этого бизнеса ещё с советских времён... а возможно, что и со времён НЭПа. Массажный салон начал свою работу, клиентов хватало. Надо бы самому сходить и проверить квалификацию массажисток.
Вскоре официантка принесла ужин. Внимательно осмотрев её угловатую фигуру с пожеванным лицом, я пришел к выводу, что надо менять французский персонал на наших девушек. Они намного симпатичнее француженок, да и деньги им нужнее.
Не успел я выпить бокал вина и приступить к трапезе, как приехал Топчий. Было видно, что он нервничал.
— Присаживайся, Саня, выпей коньяка и успокойся, пригласил я его к столу.
— Спасибо, — сказал он, наливая себе коньяк.
— Как здоровье, как сам, как семья? — подождав пока Топчий утолит немного свой голод, поинтересовался я.
— Ничего. Спасибо. Все живы и здоровы. Недавно положил в госпиталь тёщу, обещали поставить её на ноги. Если бы не наш бизнес, уже бы гыкнулась.
— Да. Хорошее у нас дело. В Украине в том году я не смог положить свою мать в больницу. Умерла в холоде и в темноте. Проклятые россияне и блэкаут. Теперь они воют сами, пожиная плоды своих рук. Не нравится им, когда города их бомбят. Сидят в холоде и в темноте. Мало бомбят.
— Полностью с тобой, Данил, согласен. Надо больше зарабатывать и покупать для ВСУ дальнобойные ракеты Шторм Шэдоу.
— Что есть выход на продавца ракет? — заинтересовался я.
— Есть. В Европе за деньги можно купить всё и даже больше.
— Это хорошо. А что с тем фликом, удалось узнать что-то?
— Обижаешь. Он руководит отделом по борьбе с оборотом наркотиков. И, похоже, что у него с хозяевами этого кабака был свой небольшой бизнес. Мы лишили его большой прибыли. Так что ему есть с чего нервничать и угрожать. Я вышел на его заместителя и тому, похоже, надоело находиться в тени своего шефа. Он хочет от него избавиться.
— Пусть избавляется. Мы-то здесь, каким боком?
— Придётся вписаться. Это теперь и наша проблема. Есть идеи, как это сделать?
— Черт его знает. Хотя можно попробовать убрать его нашим дроном камикадзе. Поручу своим спецам, пусть проработаю схему этой ликвидации. Адрес его имеется?
— Здесь его фото, адрес и маршрут, которым он ежедневно ездит на работу, — положив папку на стол, скала Топчий. — И прошу тебя обратить внимание на то, что он ездит на работу в одно и то же время, а перед поездкой выгуливает собачку.
— Собачник, значит, мразь.А я свою собаку оставил в Украине, не смог вывести.
— Не грусти, Даник. Хорошо, что семьи свои вывезли.
— Ладно. Я сам им займусь. Как говорится — пошел на ярмарку за шерстью, а вернулся стриженным. Наливай Саня, не чокаясь.
продолжение следует.
