– Привет, Дэн, – открыла мне дверь симпатичная брюнетка. У нее было узкое, слегка надменное лицо с изящно вырезанными ноздрями тонкого артистического носа. – рада, что ты приехал. – добавила она высоким голосом с легкой хрипотцой.
– Мне это не составило труда. Всегда готов тебе помочь, Алла, – я поцеловал женщине руку.
Алла впустила меня в дом. Она была в бесформенном балахоне, скрывавшей ее фигуру. Мы сразу прошли в просторный подвал, заранее очищенный от разнообразного хлама. Здесь было достаточно светло. На стенах горели факелы, освещая стены и потолок из белого кирпича. Рядом с вбитыми в кирпич кольцами для светильников виднелись черные пятна копоти. Красноватый волнующий отблеск освещал цементированный пол. На широкой толстой картонке, уложенной на свободный участок пола под факелом, лежала одежда и спортивная сумка.
– Переоденься, – сказала Алла, – и приступай.
Я разделся догола, взял с пола тонкий балахон, натянул его через голову, накинул капюшон и вышел в соседнее помещение. Там, в небольшом закутке, на стене тоже чадил факел. Несло сыростью, с труб отопления капала вода. Я освободил место на маленьком пыльном столике и вынул из принесенного пакета папку для бумаг и нож с черной рукояткой, украшенной надписью на латыни. Вслед за этим я достал из папки пару листов бумаги, захватил нож и прошел назад в подвал.
Алла уже ожидала меня. В слева от нее на полу был выложен круг из камней, рядом был ярко-красной краской расчерчен треугольник и еще один, тщательно выметенный изнутри круг. По углам треугольника, в тяжелых железных подсвечниках горели белые свечи.
Я подошел к женщине.
– Алла, – негромко произнес я, – ты говорила, что сегодня наступил особый день.
– Это так, Дэн, – подтвердила женщина. – сегодня день и час Сатурна и луна убывает. Ты поможешь мне.
– Я постился и не занимался сексом три дня, как ты велела. Этого достаточно для проведения обряда?
– Я отмеченная жрица и знаю что делать. Все, начинаем.
– Я распечатал тебе знаки, о которых ты просила, – я подал ей бумаги. – это то что нужно?
–Да. Сегодня мы будем вызывать Azevego – могущественного духа, который ведает сексуальной энергией. Открывает неизведанные стороны личности, повелевает скрытыми страстями человека, наделяет сексуальной мощью…, – она отвела от моего лица край капюшона и прошептала тихо какие-то слова.
– Что теперь?
– Раздевайся и встань в круг!
Жрица бросила распечатанную гексограмму в центр треугольника и, сжав кулаки, запрокинула лицо. Даже под балахоном было видно, как по ее телу пробегает крупная дрожь.
Сбросив балахон, я стал читать латинские слова обряда. Несколько минут прошло в молчании. Чадили факелы, белые восковые свечи оплывали прозрачными слезами. Жрица резко выдохнула долго задерживаемый воздух, плечи ее опустились, пальцы разжались. Наконец она подошла к лежавшей в углу небольшой спортивной сумке и достала оттуда серую резиновую маску черта.
– А это зачем? – спросил я.
– Здесь магические знаки, которые нанесены на маску моей менструальной кровью. Теперь ты должен тоже нанести своей кровью рядом вторую часть символов.
Алла взяла нож и, подойдя, с силой провела лезвием по моей руке. Когда показалась кровь, я намочил палец и нарисовал на маске несколько знаков, о которых просила женщина.
Жрица взяла у меня нож и отбросила его в сторону. Затем она тоже скинула с себя балахон, под которым не оказалось никакой одежды. Мне было отлично видно её стройные точеные ноги, тонкую талию над округлостью бедер и отличные, упругие, налитые спелостью груди. Самый низ живота украшала обширная татуировка с изображением гомункулуса, уходившая вниз, где на чисто выбритый лобок было нанесено изречение на латыни.
Теперь мы, совершенно обнаженные, оба стояли в круге. Алла поднесла маску к моему лицу. Улыбнувшись, на мой взгляд, глупой затее, я позволил натянуть себе на лицо дурацкий аксессуар. Жрица поправила резиновую харю и стала бормотать магические фразы. Произнеся последние слова, она набрала полную грудь воздуха и дунула на восток. Повернулась, дунула на север, потом на запад и юг.
Наконец она протянула вперед руку с раскрытой ладонью и замерла напротив меня каменным изваянием.
Факелы на стенах внезапно затрещали и зачадили. Красноватое пламя, приобретая яркость и мощь фотовспышки, стремительно заполняло подвал режущим, почти осязаемым светом.
Я взревел.
Маска всосалась мне в кожу, стремительно изменяя мое лицо, превращая его в какой-то жуткий гибрид собачьей и обезьяньей морды. Нелепые резиновые рожки буквально вросли в мою голову, твердея и заостряясь на концах. Мое тело сотрясли конвульсии. Руки и ноги налились силой, на них отчетливо проявились напряженные мускулы. Грудная клетка и плечи несколько расширились. Я ощутил, как сзади что-то хлещет меня по ягодицам. Веки горели огнем, и я с трудом разомкнул их. Повернув голову, я сумел разглядеть длинный хвост позади себя, скользивший острым треугольным концом по цементированному полу. Пораженный, я взглянул на свои конечности – ступни превратились в волосатые лапы зверя, увенчанные когтями, а пальцы рук удлинились и вытянулись в скрюченное подобие обезьяньей кисти. Гениталии увеличились в размерах. Пораженный всем этим, я хотел что-то сказать, но только сиплое ворчание вырвалось из моего рта. Лишь обрывки путаных мыслей слабо вспыхивали в моей голове. Я должен был служить женщине, стоявшей рядом – только это я осознавал совершенно отчетливо.
Затянувшаяся магниевая вспышка разом погасла, уступая место обычному свету факелов. Алла не двигалась, от изумления потеряв дар речи.
Перед ней стоял двухметровый черт, который так и изображался в книгах по демонологии, где она прочитала про этот обряд. Дикая оскаленная инфернальная рожа и рога сочетались с мускулистой, вполне человеческой фигурой бодибилдера и похожими на звериные мощными лапами с длинными когтистыми пальцами. Жрицу поразил огромный, несколько превышающий мужские размеры толстый серо-лиловый возбужденный пенис черта, вызывающе направленный на нее и его увесистая мошонка, размером почти с грейпфрут. Дополнял картину узкий стреловидный хвост существа, слегка постукивавший по полу.
«Человек… – слово неожиданно возникло в моем затуманенном сознании. – Я был человеком…» Я прислушался, ожидая, не появится ли в голове еще одной весточки из прошлого. Нет, пока я не мог вспомнить ничего. Меня обуревала только одна, всепоглощающая мысль — оттрахать женщину напротив.
Черт подошел к нагой жрице, которая словно ничего не чувствовала. Только синеватая жилка билась на загорелой высокой шее, выдавая ее ужас. Рогатый погладил себя по своему банану и ущипнул женщину за торчащий сосок. Он аккуратно усадил женщину на каменный алтарь у стены и раздвинув лапами ее бедра, осторожно, чтобы не задеть рогами, присосался к вульве жрицы. Он шершавым языком вылизывал ей половые губы и клитор, временами поглядывая на экзальтированную женщину, постанывающую с закрытыми глазами. Сделав еще несколько движений языком, черт ловко приподнял даму за ягодицы и улегшись на пол, посадил жрицу себе на лицо. Держа ее за руки, черт страстно лизал женщине передок, время от времени пальцами раздвигая ей вульву и проникая языком в самые сокровенные места.
От активной работы рогатого субъекта языком жрица пришла в себя и открыв глаза, с интересом рассматривала своего нового партнера, оказавшегося таким заботливым. Получив порцию оральных ласк, женщина, застонав, слезла с черта и стала надрачивать его кожаный стояк, формой и крепостью напоминавший кол. Она осторожно взяла в рот немалых размеров причиндал — его размеры позволяли захватить ей губами лишь головку и четверть ствола. Черт хрипло урчал и фыркал, временами двигая хвостом. Жрица увлеченно сосала эту серо-лиловую трубу, временами преданно заглядывая существу в глаза. Она немного раздвинула ноги рогатого, умело работая ртом, безостановочно двигая головой вверх-вниз. Пощекотав язычком матовую головку члена, жрица вытащила изо рта достоинство незнакомца и озорно взглянув на черта, стала садиться на его возбужденный член.
«Что она делает? Я же порву ее!» влезла мне в голову человеческая мысль, когда я узрел новые размеры своего писюна. Но она сразу была вытеснена неизвестно откуда взявшимся в мозгу приказом «Трахать! Трахать! Трахай свою хозяйку!»
Придерживая лапами разошедшуюся даму, черт начал насаживать ее на свой немалый болт. Жрица исступленно скакала на члене существа, находясь в экстазе. Она двигала бедрами, все больше распаляясь. Ее лоно заполнилось горячей и твердой мужской плотью, кровь быстрее зажурчала в ее жилах.
Она блаженно зажмурилась, предвкушая дальнейшее удовольствие. По телу ее распространялся жар, соки хлынули из лона, член черта уперся ей в шейку матки.
Влагалище сжимало член существа с невероятной силой. Груди напряглись, в сосках возникла боль. Ей было чрезвычайно хорошо. Она начала поводить бедрами и теребить пальцами соски. Рогатый с нечеловеческой страстью сокрушал ее расплавленное лоно, издавая звериное рычание. Алла стала прыгать на его чреслах. Упав лицом на грудь черта, она укусила его за подмышку, пьянея от острого запаха пота. Он еще долго тарабанил ее, твердый и толстый член пропахивал ее растянутую до предела промежность. Влажные и липкие половые губы елозили по стояку. Поступательные движения вызывали искру в клиторе и, распространяясь вдоль позвоночника, отупляли мозг. Упругие груди стали похожи на дыни. Черт вывернул ей за спину руки и продолжал долбить ее розовую плоть.
Он, похоже, знал, чего хочет добиться, и крепко сжимал лапами ее запястья. Внезапно он толкнул ее в спину, отчего Алла прижалась грудями к мускулистому телу беса, и от ее отвердевших сосков черт заурчал и хлестнул ее хвостом по ягодицам. Алла, охнув, прижалась к нему всем телом.
Она расслабилась, сидя на большом, налитом кровью вибрирующем пенисе. Несколько раз переведя дыхание, женщина все же соскользнула с литой палки.
Жрица медленно, отходя от бурной скачки на члене беса, подошла к сумке, брошенной в углу помещения. Она немного оттопырила зад и вытащила оттуда черную резиновую анальную пробку. Открыв сумку, она кинула туда пробку и достала пластиковую бутылку с маслом «Джонсон Бэби». Вернувшись к черту, она протарабанила пальцами по его груди, давая понять, что пора подниматься.
Черт послушно встал и теперь стоял напротив нее, сложив лапы на ягодицах, широко расставив крепкие волосатые конечности и выставив вперед, словно пику, эрегированный член. Яйца слегка колыхались в морщинистом кожаном мешке, выдавая немалую мужскую силу их обладателя. Жрица обильно полила писюн черта детским маслом и провела маслянистой рукой себе между ягодиц. Отбросив в сторону бутыль, она подвела покорного черта к стене и опершись одной рукой в кирпичи, отклячив попку, другой рукой взяла рогатого за скользкий пенис и призывно провела им по своим ягодицам.
«Ну теперь точно порву ее!» − вновь всплыла у меня мысль из осколков человеческого сознания. Но она тут же была заглушена четким, ясным приказом, парализовавшим мою волю – удовлетворить, удовлетворить
