Он подошёл и посмотрел на меня с какой-то смесью раздражения и недоумения. Уже три дня я живу в его доме, питаюсь тем же, что и он, мы дышим одним воздухом и крутимся с ним в водовороте одинаковых событий и чувств; по сути мы стали с ним одним целым. Но удивительно, что всякий раз, когда он на меня смотрит, выражение его глаз остается по прежнему недоуменным и неприязненным. Неужели его сердце так неуязвимо? Неужели ни крупинки умиления, ласки не проскользнет в суровом камне его сердца. Но увы, он суров только по отношению ко мне. Видели бы вы его взгляд, когда он разговаривает со своей собакой! Да, да, вы не ослышались. Разговаривает с собакой... Сумасшествие. Тошнота в горле от его приторных, льстивых похвал:
- Герда, ты моя умница! Красавица моя!
Тьфу! Где ж там красавица... Лысое, кривоногое существо, с отвратительной красной пастью и, тянущейся за ней, гирляндой слюней. Назвать французского бульдога красавицей - все равно, что меня назвать чудовищем. Но ему это не докажешь... Его не покорили мои огромные прекрасные глаза, длинные стройные ноги, угольно-черные волосы. Что ещё можно ожидать от человека, у которого напрочь отсутствует вкус? Он ни разу даже не заговорил со мной, хотя я пыталась вызвать его на откровенную беседу. Все три дня! Я следовала за ним, просила, умоляла обратить на меня внимание. Даже во время обеда, когда я нахожусь рядом, его глаза смотрят в мою сторону только тогда, когда я слишком уж громко начинаю высказывать ему свое возмущение. Все его внимание только Герде. Рассудите, чем я хуже собаки?
Вот и сейчас он смотрит на меня с каким-то остервенением: взгляд его застыл, а рука тянется к... О, нет! Только не это!
Раздался гулкий стук тапка, который прозвучал в полупустой квартире, как выстрел.
- Ну, наконец-то я убил эту муху! Три дня надоедает своим жужжанием, - с облегчением пробормотал он, смахивая нашу героиню с подоконника.
