Здесь тепло, светло и вовсе не страшно; мои лапки больше не болят, под ними мягкая подстилка. Но самое замечательное — то, что я здесь не один! Вокруг резвится кошачий народ от мала до велика: котята бегают друг за дружкой, сбиваются с лап и сцепляются в один лохмато-усатый комок. Гордым и поучающим старшим котам, отдыхавшим неподалеку, веселье тоже не чуждо: разбегутся котята, и старики тоже начинают игру-дразнилку, вспоминая свое далекое детство.
В жизни я никогда не видел так много своих усатых собратьев! Но не могу припомнить, как очутился я здесь. Может, меня привел сюда тот человек с ярко-розовой шубкой?
Воспоминания заполняют мою голову.
Темно. От страха я заплакал так, как плачут все котята, когда приходят в этот мир. Первым, что я увидел, было не то, что видят все котята, пробуя разлепить глаза. Я видел темноту. Конечно, ее нельзя увидеть, но не посчитайте, что я глуп: ведь как и все кошки, я хорошо вижу в темноте, но это совсем не то, что я могу увидеть днем.
В редкие дни перед глазами расступалась непроглядная тьма. Вокруг становилось светло, а затем приходили люди. Обычно они или волокли что-то следом за собой, или приходили с пустыми руками, и уже после уходили, становясь теми-кто-волокли.
Как мне объяснила мама, мы жили в подземной коробке, которую люди называли «подвал». Там было тепло и хорошо.
Одно только приводило в ужас — соседи!
Крысы. Огромные, вонючие, с грязной-прегрязной спутанной серой шерстью, дергающие своими облезлыми тонкими хвостиками. И страшно-то как голодны они! Однажды я даже проснулся от того, что кто-то тащит меня за лапу, впившись в нее острыми зубами — это нашему доброму соседу захотелось угоститься мной. Исполнилось бы его желание, если бы рядом не было моей мамы. Они с криком сцепились: клочья крысиной шерсти разлетались по всем сторонам, пока грызун подло не скрылся, напоследок блеснув своими маленькими злыми глазками. Моя мама самая сильная! Мы победили!
После того случая мама отправилась на охоту и долго не возвращалась. Без мамы дни и ночи в подземной коробке проходили ужасно медленно.
В один из таких дней в нашей темной коробке вдруг появился большой человек-дуб. (Мама рассказывала, что наверху есть «деревья», а широкие называются «дубы»). Похоже, я ему помешал; кажется, на своем дубово-человеческом языке он попросил меня уйти, громко топнув ногой так, что пыль разлетелась во все стороны и заполнила маленький подвал. Люди, все-таки, очень шумные…
С момента ухода мамы голод был уже достаточно ощутим, а безобразные крысы стали все чаще заглядываться на меня. У меня не оставалось другого выбора, кроме как уйти прочь. Так я лишился первого того места, что я любил и называл домом.
Я бродил вдоль огромных серых коробок. (Мама говорила, что они такие большие, потому что там спят люди). У этих высоких серых великанов было много-много глаз, в которых порой мелькали люди. Еще у них было несколько ртов, которые иногда открывались, выплевывая суетливого человека, либо пожирая его, громко хлопая своим железным языком.
Это было «белое время», как его называла мама, — самоё жестокое время года для малышей, таких как я, когда земля вокруг белая и до боли холодная, а кто-то невидимый кусает за нос. Я жался, пытаясь спрятаться от чего-то невидимого, щипавшего меня за уши, лапы и хвост. Мама называла это «холодом». Какой злой все-таки этот Холод. Такой же подлый, как и крысы в подвале. Я ведь ничего ему не сделал, почему же он обижает меня?
Продолжал свой путь с трудом, пока не показалась передо мной ярко-желтая коробка. Она была не такой как другие: светящаяся изнутри и небольшая, без глаз, лишь с одним маленьким ртом для людей. Я попробовал расшифровать яркую надпись, что красовалась на боку чудовища: «М-а-г-а-з-и-н… – прочитал я, - что же это такое?».
Рядом с этой коробкой было теплее, и я прижался рядом в уголочек возле маленькой железной коробки. Она со скрипом покачивалась, когда приходил Холод и толкал ее. Люди постоянно бросали что-то в нее и уходили, так и не забрав это с собой.
У этой светящейся коробки люди чаще ходили туда-сюда. Одни заходили в рот «Магазина», другие выходили. Однажды проходил мимо человеческий котёнок. Он остановился, посмотрел мне в глаза и ухмыльнулся, обнажив зубы. В лапе его лежал какой-то блестящий шуршащий комок; маленький человек поднял ее и отправил в меня эту штуку! Он странно залаял: «Ха-ха-ха!» (Мама говорила, что люди так звучат, когда им что-то нравится). Похоже, маленький человек смеялся над собой, от того, что промахнулся: хотел попасть в железный ящик, а попал ненароком в меня. Я не злился на него, ведь он такой же малютка, как и я, пусть он и гораздо больше и сильнее меня. Да и его цель находилась гораздо выше места, где мне повезло найти чуть-чуть тепла. Я весело заурчал в ответ, но человечек уже ушел.
Люди проходили мимо, а я всё сидел и сидел, вжавшись в этот жёлтый уголок, а Холод, негодяй, никак не переставал кусать меня и раскачивать железную коробочку. И уши, и лапки, и хвостик: всё страшно щипало от его нападок! Я и спрятаться-то от него не мог. Если только не…
Когда в рот желтой коробки заходила одна дама, я почувствовал, что за этим ртом есть тепло. Точно! Люди идут туда, чтобы согреться. Может, мне тоже можно? Я решился прошмыгнуть за ней. «Спрячусь здесь от этого Холода», — решил я. Собрав последние силы в своём маленьком озябшем теле, я рванул вслед за человеческими лапами. Я преодолел белый язык Магазина, громко хлопнувший позади, но вдруг передо мной возник второй такой же!
Я зажмурился от страха.
Но тепло начало окутывать всё моё тело. Это было так непривычно для меня, и я открыл глаза. Вокруг было просторно и светло. Я чувствовал запах чего-то вкусного, точно лучшего, чем подвал. Вдруг громко заурчало в животе, и только тогда я вспомнил, что уже давно не ел. Меня охватило чувство голода, и я уже хотел побежать к тому, что было окутано этим запахом, как вдруг кто-то грубо схватил меня за шубку и поднял.
Я застыл и не мог пошевелиться.
Передо мной возникло лицо. Оно смотрело на меня странным взглядом, от которого стало не по себе. Точно так же смотрел на меня и другой человек, что сидел за столом, откуда мерно раздавалось пронзительное «пип».
Было похоже, что им я тоже как-то помешал…
Меня бросили в мой уже холодный угол. Если бы я видел морду Холода, думаю, оно выражало бы жестокую насмешку, ведь теперь я снова в его власти.
Красивое голубое небо стало желтеть. Было уже не так плохо, ведь жгучая боль от нападок Холода ушла. Я уже почти ничего не чувствовал.
Вдруг ко мне подошел человек, с шеи до лап обернутый в ярко-розовую шубку. У человека было нежное лицо и мягкий голос.
Взглянув на нее, подумал о маме.
Женщина склонилась надо мной и протянула мне свою теплую лапу.
Я испугался, подумав, что она схватит меня так же, как ранее это сделала женщина из Магазина. Но она не собиралась делать мне зла, а лишь погладила. Казалось, что даже Холод подобрел от нее: он стал меньше кусаться. Мне захотелось спать. Хлопая глазами, я наблюдал, как добрый человек встает и уходит в желтую коробку.
«Вот же хорошо! Она сейчас заберёт меня и покормит! Только бы не заснуть…».
Проснулся я уже не в том углу. Теперь я здесь, в этом чудесном месте! Мягкая белая подстилка, совсем не холодная, куда ни ступи! Это так похоже на то, что мама называла «облаками», когда поднимала голову вверх, и в её глазах было видно небо.
Мама… Она тоже здесь! Точно такая же, какой я видел её в последний раз, когда она прощалась со мной в том подвале.
Мама говорит, что теперь всегда всё будет хорошо, потому что мы здесь.
Это прекрасное место мама называет словом «рай». Как бы оно ни называлось, я очень-очень рад, что здесь и я, и мама, и мои братья с сестренками, и много-много других котов.
И все мы счастливы!
Но жаль только, что Розовой здесь нет.
Уверен: то, что я здесь — это её заслуга.
Люди так добры!
