Иван-Царевич, да и только, но современный. Вместо дворца – коттедж трёхэтажный, вместо кареты – крутой внедорожник. Но всё мало Ваньке Царёву – решил дом построить во глубине соснового бора у самой излучины реки.
Сказано-сделано. И вот уже попадали красавицы сосны, разбежались звери, улетели птицы лесные, а на том месте появилась избушка. Нет, жить в этой избушке Ванька не собирался, хоть и была она с хороший дом. Так, на первое время – за стройкой посмотреть, свежим воздухом подышать.
Приехал как-то Ваня в субботний вечер в этот бор, а его возле избушки Григорий, лесничий, ждёт.
- Здравствуй, Иван! – произнёс он хмурым голосом.
- Здорово, дядя Гриша! – протянул руку хозяин избушки. – Что не весел?
- Как же мне, Ваня, веселиться, коль ты наш лес губишь, зверей и птиц с насиженных мест гонишь. Мало тебе дворца трёхэтажного?
- Нравится мне этот бор, сказочный он какой-то, и я хозяином здесь буду, - ухмыльнулся Иван. – А на твоих зверей и птиц мне наплевать
- Вижу, Вань, ты всех обитателей лесных ненавидишь.
- А хоть бы и так!
- Смотри! Бор-то, в самом деле, сказочный. Как бы ни пожалеть!
- Я за сказанное всегда отвечаю!
- Ну, как знаешь! - махнул лесничий рукой и ушёл.
До ночи гулял Ваня с друзьями в избушке, пил заморские вина, закусывал икрой, да осетриной. Пока не уснул.
Проснулся утром ранним, голова болит, лицо опухшее.
«Сегодня же сюда моя Василиса Прекрасная приедет! - вспомнил с ужасом. – А здесь бардак и голова болит».
Разбудил своих друзей и заставил порядок наводить, а сам к речке пошёл. Решил по свежему воздуху прогуляться и студеной водицей умыться.
Идёт по лесу, вдыхая запахи хвойного леса. Вдруг перед ним мужичок появился, невысокого роста, с белой бородой и одет в крестьянскую одежду.
- Здравствуй, Ваня! – смело произносит тот.
Оглядел его Иван внимательно и головой покачал от удивления: одет во всё зелёное, правая пола одежды у него запахнута за левую, сапоги не на те ноги обуты. А уж рожа! Бровей и ресниц нет, правый глаз больше левого.
- Бомж, что ли? – грубо спрашивает Иван. – А какого по лесу шатаешься?
- Это, Ваня, ты по моему лесу шатаешься и стройку без моего разрешения затеял.
- Слушай, старик, вали отсюда! А то стукну по лбу и развалишься.
- Что ж, будь по-твоему! Стар я с тобой драться, но найдётся, с кем тебе силушкой богатырской помериться.
- Ну, чудик! – рассмеялся Иван и пошёл далее.
Идёт Ваня дальше и встречает девицу-красавицу, чем-то на его Василису похожую, но груди поболее будут, так и вываливаются из-под красного сарафана. Ноги крепкие, икры округлые, а уж бёдра! Иван даже забыл, куда шёл.
- Здравствуй, добрый молодец! - произносит та с улыбкой.
- Здравствуй, красна девица! – а сам взгляда от грудей отвести не может.
- Помоги, если не трудно! – произносит девица томным голосом. – Что-то мне за шиворот залетело, а достать не могу.
И спиной к нему поворачивается. А на сарафане пуговичек видимо-невидимо. Дернул Ваня верхнюю, а они все и разлетелись – спина ровная, талия, бёдра! Развернул её Иван, дёрнул руками могучими одежду легкую, и осталась девица, в чём мать родила. Повалил на зелёную траву, но не заплакала та, не закричала, обняла его шею могучую, поцеловала алыми губами. Парень совсем рассудок потерял.
Закрыл Ваня глаза от удовольствия и стал с девицей любовью заниматься. А та его всё сильнее и сильнее к себе прижимает, у парня даже кости затрещали. Открывает глаза, а перед ним морда лохматая, медвежья, и такая довольная.
Дернулся Иван раз, другой, да куда там! Тогда размахнулся он головой и со всей силы по носу ей ударил. Взвыла медведица от боли и хватку ослабила, вырвался Ваня и в лес бросился.
Тут затрещали впереди кусты, словно медведь по лесу ломится. А и взаправду, медведь, да такой огромный. Парень едва отскочить успел. Вышел великан на тропинку, где медведица стояла, и такую ей затрещину отвесил, что та сажени на три отлетела, быстро вскочила на все четыре лапы и скрылась в чаще.
А тот повернулся к Ивану и закричал человеческим голосом:
- Ты зачем с моей медведицей прелюбодействовал?
Бежать бы нужно Ване, да ноги к земле пристыли. Стоит, слова вымолвить не может. А медведь между тем надвигается горой огромадной. И что тут нашло на парня? Схватил дубину и к битве приготовился. Рассмеялся великан, сломал сосну, толщиной в свою лапу, отломал верхушку, и этой палицей ударил по тому месту, где Ваня стоял. Отскочил тот кое-как в сторону, а своего оружия из рук не выпускает. Ударил медведь другой раз, но вновь промахнулся.
В третий раз не стал Иван судьбу испытывать, бросил дубину и помчался со всех ног, куда глаза глядят, а великан за ним бежит, так что кусты трещат. Подбежал Ваня к реке и прыгнул с обрыва. Постоял медведь на берегу, чему-то улыбнулся и ушёл.
Окунулся Иван в холодную воду, пытаясь остудить свою голову непутёвую. Да разве забудешь такое? Проплыл саженей пятьдесят по течению, и решился выйти на берег у ракитовых кустов, и тут… Кто-то обхватил его со спины, и увидел парень на своей груди руки белые, девичьи, но как лёд холодные. Пришёл в себя оттого, что руки те его вглубь реки потащили.
Тут вспомнил Ваня, что в юности борьбой занимался, попытался схватить ногу этой нахалки, чтобы болевой приём провести, а вместо ног-то – хвост. Страх силы придал, ударил несколько раз кулаком по хвосту, вырвался и бросился к берегу, до которого с десяток саженей оставалось. Тут всплеск раздался, и тень огромная мелькнула. Сверху на него другая русалка упала, ко дну прижала и вновь вглубь потащила. Вырвался Ваня и из её объятий, и к берегу побежал. Вдруг сбоку из-за кустов выскочил горбоносый старик. Волосы до пят, всклокочены, бородища по пояс, глаза так и искрятся, как звезды, то затухнут, то загорятся, а в руках острога огромадная. Запустил острогу в Ивана, да промазал саму малость.
Выбежал Иван на берег и побежал в сторону своей избушки. Долго бежал, а избушки нет и нет, а он всё бежит, пока совсем из сил не выбился. Упал возле сосёнки, отдышаться не может, а перед глазами, словно наяву, Водяной и медведи мерещатся.
И тут хруст ломающихся кустов послышался. Вскочил Ваня, как ужаленный и вновь побежал, куда глаза глядят.
А в это время к Ивановой избушке его жена Василиса Прекрасная приехала на «Инфинити», который ей любимый муж на день рождения подарил.
- Иванушка, ты где? – крикнула, выходя из салона дорогого автомобиля.
Но вместо мужа вышли его друзья-телохранители и лишь плечами пожимают. Разозлилась Василиса, велела мужа своего любимого искать. Да где его найдёшь? Позвали лесника Григория, а он лишь плечами пожимает:
- Боровик, наверно, задрал или русалки утопили.
- Какие русалки, - негодующе воскликнула Василиса, затем, сменив гнев на милость, попросила. – Григорий найди мужа моего! Награжу по-царски!
- Пойду, поищу – человек всё же, а награды вашей мне не нужно. Убрались бы вы отсель! А пока дайте пару бутылок коньяку вашего. Просто так его никто не отдаст.
Долго бежал Иван, пока не уразумел своим воспаленным мозгом, что заблудился.
- Помогите! Ау! – закричал срывающимся голосом.
- Ау! Сюда! – раздалось в ответ.
Пошёл Ваня на голос и вскоре вышел на полянку. На полянке той избушка стоит, да не его, а совсем другая, золотым мхом проконопаченная, из трубы дым валит. А на крыльце стоит мужичок, маленький, пузатенький, щеки надутые.
- Заходи, Иван! – радостно крикнул тот. – Гостем будешь! Скучно мне здесь одному. Да ты заходи, заходи, не бойся! Звать меня Аука.
Зашёл гость в избушку, озираясь опасливо по сторонам, а хозяин всё болтает, не умолкая, про жизнь лесную рассказывает. И тут Ваня увидел возле двери медвежью лапу, затрясся от страха и за печку спрятался.
- Мне её сам Боровик подарил, - гордо произнёс хозяин. – Он у нас в бору самый главный. Боровик и сам медведь, такой огромный-огромный. По натуре он добрый, но вот супруга его, Боровуха, больно до мужиков охочая. Превратится в бабу красивую и согрешит с каким-нибудь грибником или охотником, затем обратно свой образ примет. После этого любой мужик с ума сойдёт. Бывало, супруг её застукает за этим занятием, побьёт от души, а полюбовника убьёт или в реку загонит. В реке бедолагу русалки только и ждут. Вмиг на дно утащат или Водяной острогой заколет.
Стоит Иван за печкой, зубами от страха стучит. Всё о чём рассказывает хозяин избушки, перед глазами проносится, а у того, похоже, давно собеседника не было:
- А во всём лесу у нас главный Леший. Перед людьми он всегда мужичком несуразным является. Одет во всё зелёное, сапоги перепутаны. Бровей и ресниц нет, правый глаз больше левого. Но порядок в лесу поддерживает, его даже Боровик слушается.
Заметался Иван по избушке, выхода найти не может, а Аука успокаивает:
- Ваня, Ваня, некуда тебе бежать. Куда ни побежишь, всё равно к моему домику вернёшься.
- Не подходи! – кричит Иван, а у самого глаза бешенные.
- На вот, выпей! Легче будет, - и ковшик ему протягивает.
Схватил гость ковшик и всё содержимое выпил, упал на пол и заснул.
Малость погодя около избушки шум раздался. Вышел хозяин нового гостя встречать. А это лесник на своей старой «Ниве». И как только до этой избушки доехал?
- Здравствуй, Григорий! Зачем ко мне пожаловал?
- Здравствуй, Аука! Парень у нас один потерялся, Ивашкой звать. Не у тебя он?
- Да откуда ему взяться? – деловым голосом хозяин отвечает, а у самого глаза хитрые-хитрые.
- А я тебе, Аука, вина заморского привёз. Такого ты точно не пробовал.
- Да спит у меня в избушке один. Не знаю, твой ли, - а у самого глаза горят. – Винцо-то покажи!
Погрузил лесничий спящего Ивана в салон своей машины и поехал обратно, а хозяин схватил бутылки и в избушку убежал, попробовать скорее захотелось.
Привез Григорий Ваньку домой. Вытащили его верные друзья из машины, на зелёную траву положили. Наклонилась над ним Василиса Прекрасная, целует в губы, разбудить пытается.
Открыл Иван глаза, а перед ним грудь женская, закричал диким голосом, вскочил на ноги, схватил палку здоровенную и на неё. Бросились к нему друзья-телохранители, повалили наземь, руки связали и в город увезли.
***
Более ни сам Иван, ни друзья его здесь не появлялись. Лишь через год пришло с оказией письмо, где сообщалось, что Иван Царёв свою избушку лесничему Григорию дарит.
Стал Григорий в этой избушке жить-поживать, порядок в лесу поддерживать. Часто в гости к нему, то Леший, то Боровик заглядывают. Как-то и я зашёл и сказку эту там услышал.
