Родиться, жить, родить ребёнка, построить дом, посадить дерево, работать на дядю, на государство, дождаться внуков и умереть в окружении горюющих детей и внуков. Программа-максимум для среднестатистического гражданина нашей прекрасной, лучшей в мире страны, где так вольно дышит человек.
Но ты в силах вносить свои коррективы, разнообразить меню перед рывком в вечность. Возможностью, путешествовать, например. Заниматься благотворительностью для улучшения кармы и уменьшения налогов. Заниматься творчеством тоже приветствуется. Кто убивает время для создания «алмазной мозаики» по готовому трафарету, кто рожает нечто новое, доселе никем и никогда не озвученное, не воплощённое в жизнь.
Кто-то с детства уверен, что когда-то напишет толстую книгу, чтобы об этом заговорили все, ибо мама так говорила. Для всех хороших мам их дети всегда самые-самые, ну, почти гениальные. Но не из всех детей вырастают гении, и это нормально. Гений – товар штучный и весьма неудобный и неприятный. Если есть желание писать книгу, есть уверенность в своих способностях, не говоря уже о таланте, зачем откладывать это дело в долгий ящик? Тем более, если тебе за полтинник? Тешить себя мечтами о том, что неизвестно когда, но непременно напишешь какую-то книгу, можно. По крайней мере, плохо от этого никому не будет. Но время не ждёт, мысли ускользают, жизнь уходит. Тик-так, а ты не соберёшься никак. Ибо у тебя есть более важные дела. Так ты никогда не сдвинешься с места, ибо творчество требует иные приоритеты. Хотя, если ты женщина, то есть опасность, что это «когда-нибудь» никогда и не наступит.
Из книги «Мне некогда» Бриджит Шульте, обладательницы Пулитцеровской премии: «Несколько месяцев назад, когда я с трудом пыталась найти в своем диком графике время на свою книгу, коллега порекомендовал мне книгу о привычках и распорядке дня талантливых людей. Но вместо вдохновения, на которое я рассчитывала, меня в историях этих гениев – в основном мужчин – поразили не их привычки и распорядок дня, а привычки и распорядок дня женщин в их жизни.
Их жены оберегали их покой, их служанки и экономки готовили им завтрак или кофе в удобное им время, их няни и гувернантки занимали их детей.
В отличие от мужчин, которые жили так, будто право на личное время им даровано от рождения, распорядок дня и возможности того небольшого количества женщин – художников, которые упоминаются в книге, были ограничены их обязанностями по уходу за домом и детьми. Жорж Санд работала по ночам - привычка, обретённая ею ещё в детстве, когда ребёнком она была вынуждена заботиться о больной бабушке. Время на книги Франсин Проуз было ограничено школьным автобусом. Алис Монро писала «урывками» между заботой о детях и уборкой. А Майя Ангелоу работала только тогда, когда сбегала из дома и запиралась в соседнем отеле, где она могла без прерываний думать, работать и писать.
Даже Энтони Троллоп, ставший известным тем, что писал 2000 слов до 8 утра каждое утро, научился этому у матери, которая начала писать на заказ в 53 года, чтобы поддержать больного мужа и 6 детей. Она вставала в 4 утра и заканчивала работать как раз ко времени, когда нужно было подавать семье завтрак.
Я думаю обо всех тех книгах, картинах, симфониях, научных открытиях, философских трактатах, которые я изучала в школе. Почти всегда авторами были мужчины. И меня поражает вот что: дело не в том, что у женщин не было способностей, чтобы внести свой вклад в мир искусства. У них не было времени.
Личное время у женщин постоянно разрывали и прерывали всю их жизнь, ритм их дня подчинялся домашнему труду, воспитанию детей и уходу за родственниками – то, что поддерживает семью и общество.
И если для создания чего-то серьёзного требуется длинные, непрерываемые отрезки времени для концентрации, времени, в котором ты сама можешь выбирать, как им распоряжаться, времени, которым ты управляешь – на такой дорогой подарок женщины не могли рассчитывать никогда, по крайней мере - не получив упрёк в невероятном эгоизме.
Поэт Элеанор Росс Тэйлор жила всю свою жизнь в тени мужа, писателя и обладателя Пулитцеровской премии, профессора Питера Тэйлора. «Многие годы я говорила своим стихам «уходите, у меня сейчас нет на вас времени», - рассказала она в интервью в 1997 году. «Но во многом это была лень. Если очень хочется писать, ты пишешь. Но в доме у меня всегда было чисто, и полы натёрты воском».
Я испытываю чувство невероятной потери великих, ненаписанных стихов, которые были менее важны, чем натёртые полы. И долгое время я думала, что ожидания, что полы важнее, и другие важнее, и что именно она должна их натирать - эти ожидания и держали эти ненаписанные стихи внутри неё, как пружину, сдавленными, как пишет Майя Ангелоу, так сильно, что это вызывает физическую боль. Но возможно дело не только в ожиданиях, а в том, что женщины чувствуют, будто они не заслуживают времени для себя, или столько времени для себя, чтобы оно было длинным и его не прерывали. Возможно, мы ставим свои нерассказанные истории в конец очереди, потому что чувствуем, что они не стоят того, чтобы их слушали.
Вирджиния Вульф вообразила, что в далёком будущем будет рождена женщина-гений. Её способность раскрыться в своём таланте, её чувство, что её голос, идеи, видения стоили того, чтобы их выразить – будут зависеть от того, что за мир мы создадим. «Она придёт, если мы создадим ей такой мир», - писала Вульф».
2000 слов – это всего лишь пять страниц. Могу похвастаться, до 8 утра я могу больше, и, не отменяя мытья полов и ненавистной готовки. Так что, если прёт, если есть что сказать, можно найти время при любых обстоятельствах. Если быть более упорным, упёртым, «однажды мир прогнётся под нас».
Вчера вдруг обрубили не только связь, но и интернет. Я оказалась не у дел, что даже растерялась. Вспомнила про недочитанную книгу любимого Мураками и с головой окунулась в мир мужчин без женщин. Так называется книга. «Происходит нечто – и мгновенной вспышкой, будто бы от осветительного снаряда, отчётливо, до мельчайших деталей проступает окружающий пейзаж, который обычно не замечаешь: все живые существа и неживые предметы. Я сразу сажусь за стол и на одном дыхании записываю всё, что ярко отпечаталось у меня в уме, будто на негативе. Впоследствии эти наброски ложатся в основу произведения. Писателю отрадно получить такой опыт, отрадно ощутить, как некая сила перепахивает инстинктивные залежи повествования, хранившиеся у него внутри. Радостно убедиться, что луч озарения действительно существует». У Мураками, как всегда, гениально, в точку, без лишних слов, без воды. Если бы кто-нибудь из нас, села бы, забыв про готовку и уборку, и написала бы книгу «Женщины без мужчин», было бы тоже занятно.
А это идея! «Женщины без мужчин». Правда, есть уже такой фильм с таким названием. А осталось ли ещё чего-то не высказанного? Ведь ничего нового не придумаешь – одно и то же во все времена, всегда. Картинка одна, а способ её отображения, изложения тоже. Но есть нюансы. А какие они эти нюансы, узнаешь только засев за стол и начав писать.
