Вполне правдивая история из жизни закадычных друзей. Если бы её не было, нужно было обязательно кому-нибудь её придумать.
Тщедушный, чуть более двух аршин росту Гришка Гришаев нависал тенью безвинно убиенного принца датского над своим дородным другом Сенькой Сеньчиным и, почти горячим возбуждённым. Вибрировал каждый нерв, шёпотом вливал олово слов в мясистые уши:
- Ты пойми, археологи уехали. Раскопки законсервировали. Сторож из наших, дед Ганька, мой дальний родственник. Всуну ему флакон самогона, он глаза закроет, мол, нас вовсе там не было.
- А кто?
- Ты тупой! Тени предков!
- А они нам ничего не сделают?
- Тени? Сенька, ты тупой по самые щиколотки. Это же тени!
- Тогда ладно. Идём. Погоди, где самогон достанем?
- Для чего есть друзья? Чтобы думать за всех на три хода вперёд! - Гришка гордо покачал бутылкой с сизой жидкостью перед носом друга.
Сторожа долго упрашивать не пришлось.
- Зелье сие зело амброзия быти да уста наши вельми окропит! – пафосно произнёс дед Ганька и припал сухими устами к бутылочному горлышку. Крепкая самогонка свалила его с ног, и он уснул праведным сном алкоголика, бродя по спиртовым заливным лугам сна, срывая цветочные чаши с волшебным нектаром и с упоением осушая их.
В зыбком лунном свете, похожем на разлитое серебро, археологические раскопки напоминали разрушенные декорации к какому-то фэнтезийному фильму. Высившиеся бугры земляных валов щетинились ручками лопат и оставленных тележек, глубокие ямы притягивали своей ужасающей темнотой, из которой каждый миг казалось кто-то до невозможности страшный устремит на тебя магический колдовской взгляд и превратит непрошенного гостя, потревожившего покой в лёгкий прах, который незамедлительно унесёт откуда-то внезапно налетевший ветер и развеет его над долинами-взгорьями.
Шарахаясь от едва заметного шороха, исходившего от любого предмета и каждого куста, друзья медленным шагом пробирались без определённой цели к центру раскопок, надеясь, что конкретная цель нарисуется на месте.
Ухали филины в ближайшем лесочке. Хихикала странным грудным смехом неведомая птица. Ветер гнал по вершинам рукотворных курганов блестевшую в лунном сиянии пыль, похожую на волшебную пудру, просыпанную некоей задремавшей царевной перед зеркальцем, которое никак не торопилось ответить, кто же на свете всех милее.
- Долго ещё? – капризно, от страха трясло дай пряник в рот, спросил Сенька.
Гришка внезапно остановился. Резко поднял правую руку, растопырил пальцы и прислушался.
– Чу!
- Ты чего? – испуганно осипшим голосом поинтересовался Сенька и Гришки.
Гришка с умным видом морды плутовского лица видавшего виды и пережившего кучу передряг человека посмотрел по сторонам, чутко прислушиваясь к малейшему намёку на шухер, потом уставился на друга.
- А ты чего?
- Я просто так.
- Я тоже, - сказал Гришка и двинулся дальше, осторожно переставляя ноги в старых кедах, нащупывая поверхность каждый раз, прежде чем поставить ступню.
Через минуту Сенька спросил:
- Долго ещё?
- Полметра, - сказал таинственно Гришка.
- Чего полметра?
- Это расстояние, - пояснил Гришка.
- И дураку понятно, - вспылил немного Сенька.
- Раз понятно, чего спрашиваешь, - зашипел Гришка и резко застыл как та самая жена библейского праведника, когда, усомнившись в правдивости слов мужа, решила оглянуться назад.
Сенька налетел на друга, они скатились вниз, поднимая пыль и наворачивая на себя обрывки дурно-пахнущей ткани, куски склизких верёвок. Упав на дно ямы, они упёрлись руками во что-то жидкое, вязкое и гадко вонючее.
- Приплыли, - сказал Гришка.
- Куда? – отплёвываясь, спросил Сенька.
- На дно.
- Вижу, на этом всё? – недовольно прошептал Сенька, что-то липкое и скользкое заползло ему за шиворот и вызывало омерзительное желание скинуть рубашку и почесаться.
- Не-а, - севшим голосом проговорил Гришка. – Надо выбраться и тут совсем рядом.
Друзья выбрались на холм.
- Видишь берёзку. Это орвиентир…
- Ориентир!
- Неважно! – пренебрежительно отпарировал Гришка. – Возле неё, сказывала матери соседка, археологи нашли глиняный горшок с золотыми монетами.
- Тут берёзок много. Можно ошибиться в темноте, - с сомнением сказал Сенька.
- Такая – одна. Идём, что ли?
- Пошли, - бодрости добавив в дрожащий голос, сказал Сенька, чувствуя, как противно трясутся коленки и играют пальцы рук.
Луна скрылась в огромной туче неожиданно. Рядом кто-то громко и резко свистнул, будто полоснул саблей по ушам. Из-под ног друзей, цепляясь когтями за молекулы азота и кислорода, вылетело огромное чёрное существо, взмахивая бесшумно широкими крыльями, безобразно каркая во всеуслышание хриплой глоткой.
- Верни татебное! Верни, тать, моё злато! – понеслись со всех сторон, с неба и из-под земли, справа и слева утробные жуткие крики и ужасающие вопли.
Друзья полетели в яму. На дне они крепко обнялись. Зажмурились. Им уже не так хотелось этой археологической романтики, как полчаса ранее и совсем не хотелось примерять лавры первооткрывателей. Они даже не представляли себя в роли неустрашимого Индианы Джонса или разрушительницы гробниц Лары Крофт. Им жутко хотелось в эту самую минуту быть дома. Пить любимую газировку. Хрустеть чипсами. Смотреть телевизор или играть на приставке в «стрелялки» и повергать врагов в пучину невозврата к возрождению одним нажатием пальца на клавишу. Ни Гришка, ни Сенька не признались друг другу, что их выпачканные в земле почти ни разу не стиранные старые спортивные брюки с отвисшими коленками, купленные на распродаже, стали влажнее спереди и немного отвисли сзади.
На полу-послушных ногах, передвигая их так, будто идут на деревянных ходулях или робот из фильма про гостью из волшебного будущего, Гришка и Сенька медленно шли со злополучных раскопок ничего абсолютно для себя в плане общего развития не поимев, кроме одних неприятностей.
Они неспешно шли. Вслед им светила равнодушно луна, поливая загадочным, будто расплавленное серебро, светом пройденные ими пути и намечая бесстрастно те, которые пройти ещё предстоит.
