Воскресное утро на голодный желудок

Я – человек холостой, поэтому завтрак готовлю себе сам. Обычно начинаю день с яичницы, по праздником – с ветчиной. Сегодня – воскресенье. Ветчина есть. Она у меня всегда есть.


Взял с полки сковородку, а в ней – дрянь какая-то: шарики белые, маленькие. Я сперва подумал, что помёт – тараканий или мышиный. Да не похоже на этсамое! И твёрдое – ничем не раздавишь! И живности неуставной у меня в квартире не водится, повывел, слава Богу! Ну, стряхнул это дерьмо прямо на пол. Сковородку – под кран, ополоснуть. Вентиль повернул, а оттуда с водой вместе – то же самое: мелкое, белое и круглое. Я сразу понял – дезинфекция, бля!

Сковородку полотенчиком обтёр, только собрался плиту включить, слышу – в гостиной поцокивает, похрустывает этак звонко. Зашёл, глянул – мать честная! Эта гадость, что из-под крана шла, теперь из всей мебели так и прёт, так и прёт! Пол уже, будто кур пшеном кто кормить собрался. Только пшено пожелтей и полезное. А от этих шариков одни неприятности. Я – в спальню, в коридор – та же песня! « Ну, - думаю, - не хрена это не дезинфекция. Соседи сверху, сволочи…». Уже собрался идти ругаться, как вспомнил: «Я ж на последнем этаже живу! Год уже как».


Тогда, значит, в диспетчерскую звонить надо, в коммунальные, типа, службы, мол, куда они смотрят. Опять осенило: «Сегодня ж выходной – куда они смотреть могут! Кто – в телевизор, кто – в бутылку. Ни за что не дозовёшься!».


А крупы-то прибывает! Мне – уже по щиколотку стоять. Я телефон хвать, чисто нервно, на всякий случай. А там уже дерьминки эти во все дырочки понабились, под все кнопки залезли. Я – к пиджаку, за мобильным. Он у меня всегда с вечера заряжен, и не отключаю никогда. Только мог бы и не стараться. Не пашет техника. Я его потряс, а он – как погремушка. И шарики из него посыпались. Беленькие, маленькие, кругленькие… Ну не запчасти же!


Просёк я – дела хреноватые. Попытался в подъезд выскочить, может встретить кого, побазарить… Дверь входную толкал – толкал, еле открылась. А как открылась, так лучше бы и не надо! Мне в прихожую такой сугроб крупы поганой навалился, хоть самому в нём прятаться! На лестнице-то хуже, чем в квартире оказалось. Там вообще уже, кроме этих бус, только верхушка шахты лифта торчит, да надпись нецензурная на потолке.


Ну, чего?! Смываться пора. У меня для особых случаев есть дорожка проторённая. На балкон, на перила, с них – на козырёк и на крышу. А там, если что, и через соседний подъезд уйти можно! Я пару раз так делал, когда гости ненужные, совсем ненужные, приходили. На балкон выскакиваю – ёшкин кот! Вокруг всё белое, будто в каше, только ровной такой. Кое-где дома торчат, которые повыше. Вместо изюма в каше. Вот я какой, блин, шутки ещё шучу! О соседнем подъезде речи нет – на крышу бы выползти, а там разберёмся. А что особенно горько – гаража моего новенького не видно. Две недели как поставил, с ямой, с электричеством, тёплый. Сколько взяток раздал, чтоб разрешили, а всё равно засыпало к чёртовой бабушке! Эх, жизнь!

Ну, ладно, полез наверх. Трудно было, чуть не сорвался. Мелочь эта круглая везде: и на перилах, и на навесике. Катаешься на ней, как пацан на роликах. Да ещё и не завтракамши! Выбрался, наконец. Дух перевёл. Сижу, думаю: «Где же наша власть законная? Она-то как допустила, почему мер не принимает?». Ба-а! Да вот она и власть, хоть и бывшая!
Участковый отставной, совсем рядом примостился.

- Иван Иванычу наше почтение!

- Здравия желаю!

Сидит Иваныч в кителе старом и трусах семейных. Тоже, видать, еле спасся.

А на других крышах – никого. Только на соседнем доме девчонка в пижаме и на каблучищах. Мы лично-то не знакомы. Знаю, что вроде нигде не учится, не работает. Пишет чего-то: стишки там, рассказы… Литераторша, типа. Вот и дописалась! Зря бумагу марала, бабки на чернила тратила. Ясно ж теперь – всеобщий звездец, ку-ку!

- Эй, поэтесса! Хана всему пришла, слышь?

Не слышит. Такая молодая, а уже глухня – глухнёй! А может, вид делает. Или просто – в штаны со страху наложила, ведь такие дела, конец света. Баба – что с неё взять. Тут самому -  и то не по себе! Самолётик крутит, сюда кидает. Поймали, поймали, милая! Ну-ка, чего там ещё?


«БЕЛЫЕ БУСИНКИ»

Я утром вышла на кухню и открыла коробочку с чаем. Из неё на пол со стуком выпали шарики – не шарики, бусинки – не бусинки, словом, нечто в количестве пяти штук. Идти за веником было лень. Потом подмету! Я аккуратно отодвинула насыпавшееся тапочком в угол и отправилась в ванную.

Умылась. Вытираясь полотенцем, вновь переступила кухонный порог. Поскользнулась, упала. Посмотрела, а на полу уже дюжины три этих бусин. Красиво, но непонятно. Непонятное пугает. Откуда взялись, интересно? А в комнате что-то шуршит, какой-то тихий-тихий весёлый сухой перестук. А это потоки, водопады белых шариков изливаются отовсюду: из шкафов, дивана, люстры…

Я немедленно схватила веник и попыталась ликвидировать безобразие. Святая наивность. Усилия, естественно, оказались тщетными. Прутья при малейшем нажатии буквально салютовали залпами мелкой белой дряни. Желая дозвониться хоть кому-нибудь: друзьям, в милицию, в Службу спасения, вцепилась в телефон. Он не работал. Все отверстия в трубке забились крупинками. Диск не крутился, наверное, мерзость заблокировала его изнутри.

Сколько шариков на полу, в тапочках уже больно. Надев первые попавшиеся туфли (плевать, что вечерние!), я рванулась в подъезд. Входная дверь, припёртая тяжеленной переливающейся кучей, еле открылась. Лифтом я воспользоваться не рискнула. По колено в проклятых бусинах, падая и поднимаясь, сползла вниз по лестнице. С усилием распахнула вход в парадное. А зря! Белая лавина накрыла меня с головой. Цепляясь за чудом запомненные уступы стены родного дома, я пробилась на воздух. Высморкалась. Шарики выскочили розовые – мне всегда было очень легко раскровенить нос.

Лёжа животом на перилах, ожесточённо работая ногами, я поползла вверх. В свою квартиру ломиться смысла не было. Белая крупчатая гора уже до половины закрыла мою особую гордость – крашеный золотой краской, сплетённый немыслимым узором номер на двери… Прощай, моё гнёздышко!

Так же, по перилам, я добралась до чердака. Вход здесь всегда открыт. Какое счастье, что коммунальные службы плевать на нас хотели и не поставили даже решёточку с замком. А сколько мы просили, сколько жалоб посылали! Спасибо, братья!

На чердаке белой крупы пока что ниже колена. Я попробовала один шарик на вкус. Пластмасса. Банальнейшая пластмасса (а я чего ждала – жемчуга?).
А может, это и не пластмасса вовсе… хотя какая теперь разница!

С наслаждением воспринимая хруст раздавливаемых моими каблуками крупок, я, по возможности гордо, вышла на крышу. На соседнем доме сидел наш бывший участковый. Я помахала ему рукой в знак приветствия. Он грустно улыбнулся мне в ответ. Потом к нему присоединился мужчина с верхнего этажа, большой любитель попить пива на балконе в одних трусах. Пошлю-ка я им этот опус! Ловите, друзья по несчастью!


* * *

Города почти не было. До горизонта простиралось нечто белое, бесконечное… Если как следует присмотреться, то в сплошной белой массе угадывались маленькие твёрдые бусинки, миллионы маленьких, твёрдых бусинок, миллиарды маленьких твёрдых бусинок, триллионы…