Мой первый визит, можно сказать в город мечты, состоялся десять лет назад. Тогда, у меня была командировка на конференцию, и всего два дня. Я была совершенно ошалелой от впечатлений. Посмотреть успела мало, практически ничего. Но даже этого глотка, для того, чтобы навсегда влюбиться в город Петра хватило.
Конференция проходила в Русском музее, только открывшемся после ремонта и реставрации. Интересно, что цветовая ассоциация с первым визитом, перламутровая с розоватым оттенком. Это и отделка залов Русского музея и удивительная для мартовских дней погода, стоявшая тогда в Санкт-Петербурге, солнечная. Справедливости ради, стоит сказать, что на Дворцовой набережной было достаточно промозгло, дул ветер, а вечерами редкие, талые лужицы, покрывались льдом. Но день согревали теплые по-настоящему весенние лучи.
Тогда Петропавловская крепость была закрыта. Я смотрела на её золотой шпиль из окна конференц-зала. Выстрел пушки города - побратима, своей мощью поверг меня, в некоторое смятение. Красноярская, бьет в полдень, куда скромнее. На смотровую Исаакиевского собора поднялась достаточно быстро, пока наматывала круги по винтовой лестнице, в скользь, наблюдая за перманентно появляющимися оконцами, как я их условно назвала, бойницами, удивлялась толщине стен.
Вышла на колоннаду, обвела городской пейзаж глазами, порывы холодного ветра, кажется догнавшие меня с Дворцовой, заставили поднять воротник пальто. Уходить не хотелось. Стояла и впитывала все, до мельчайшей черточки, надеясь, что этот вид будет проявляться, ну хотя бы изредка, в моих далеких, сибирских снах и обещала себе, что вернусь, что буду приезжать сюда настолько часто, насколько будет возможно.
Самый последний вечер, на Черной речке, просто прогуливалась по местным улочкам. А на последок, к огромному количеству снимков добавила, фотографию тополя, что в промышленных масштабах растет в моем родном городе. Его темно-сумеречный отпечаток, на голубом небе, отливающем розовым отблеском, ушедшего спать питерского солнца, выглядел загадочно и утонченно. Настрой, был возвышенный, и мысли текли в совершенно иллюзорном русле. Подумалось вдруг, что тополь на окраине Санкт-Петербурга, свидетель первого визита, дитя окраины России в её сердце, немного смахивает на меня. Находясь в отдалении от исторического и культурного центра, закоренелый петербуржец, навсегда посеял в моей душе свое тополиное семечко, привязав к этому городу живой, невидимой нитью.
