Глава 2
Два дня на площадке.
-Я, товарищ майор, – сказал Малик и вышел из строя.
– И за что же ты его так отблагодарил сурово? – спросил Шайба.
– Он мою честь оскорбил, а за честь у нас горло режут, а не просто бьют.
-Вы, товарищ солдат, не у себя дома в ауле, а в армии, и все споры должны решаться согласно устава воинской службы, понятно?
– Так точно, понятно! – обрадовался Малик, услышав в голосе Шайбы добродушные нотки.
– А ты чего обрадовался? Поедешь вместо дома на зону или в дисбат, в крайнем случае.
– Товарищ майор, за что? Сулейменов сам виноват, неделю как «шаман», а уже хвост на «дедов» поднимает! – загалдели деды.
– Отставить разговорчики! В армии нет «дедов» и «шаманов», только солдаты.
Сулейменов, лежащий на кровати, застонал.
– Санинструктор, а вы почему до сих пор здесь? Везите пострадавшего на «двадцатку», – приказал Шайба. И добавил вполголоса: – Скажешь там, что он с крыши упал, понял? Нам неприятностей не надо. И его тоже предупреди, чтобы языком не молол.
– Так точно, скажу и предупрежу.
– Товарищ майор, его нельзя на «двадцатку», там Мурад, – подал голос Малик.
– Что Мурад? Причём тут Мурад? Кто такой Мурад? – возмутился майор.
– Это мой земляк, он его подарок раздавал. Если Мурад узнает, а он узнает, он его добьёт, – объяснил Малик.
– Ладно, везите на берег, – согласился майор.
Серёга был в недоумении, на его глазах произошло нечто непонятное. Он знал, что старослужащие избивают молодых, но чтобы это покрывали офицеры, тем более сам начальник площадки, для Серёги оказалось весьма неприятной новостью.
«Так можно всё что угодно сделать и всё сойдёт с рук! Неужели так устроена вся армия»? – задавал он себе вопрос и не находил ответ.
Разрядив обстановку и отправив пострадавшего на лечение, Шайба ушёл к себе в гостиницу. Серёга, не сумевший даже поужинать, был отправлен дежурным на кухню, мыть посуду:
– Там и поужинаешь заодно, – посоветовал он Серёге. Корзун вышел на улицу, Сулейменова грузили на носилках в кузов машины. Увидев Серёгу, он приподнялся, и что–то прорычав, показал Стрелку кулак. Не желая обострять ситуацию, Серёга прибавил шагу и скрылся за углом казармы.
– Боишься? – услышал он чей–то голос из темноты. Приглядевшись, увидел, что в дверях кухни стоит завскладом Шамиль.
– Боюсь, – честно ответил Серёга.
– Правильно боишься. Смерти только дураки не боятся, потому что они дураки. Заварил ты кашу с Сулейменом. Как Малик на дембель уйдёт, тебе житья не дадут. Тем более, Сайгак на место старшины метит. Не завидую я тебе, парень, – вздохнул Шамиль. Серёга и сам себе не завидовал, но что ему оставалось делать? Назад пути не было.
«Действительно, заварил кашу», – горестно подумал он.
– Ладно, иди, работай, а то от Назира ещё по шее получишь.
Серёга вошёл в столовую, там уже трудились Маклак и Посева.
– Маклак, ты здесь прописался!
– Сейчас и ты пропишешься! – услышал он голос Назира. - Давай приступай к работе, надо мыть стены и турбы, – приказал повар. Что такое стены Серёга знал, а вот что такое «турбы» слышал в первый раз.
– А может, поешь сначала? – предложил Назир.
-Можно? – обрадовался Серёга.
– Можно Машку за ляжку, забыл или тебе ещё не говорили?
– Забыл, товарищ «дедушка», больше не повторится, – ответил Серёга.
– Иди, сынок ешь. Там на столе каша стоит, и эти два раздолбая пусть поедят, – разрешил Назир. Серёга посмотрел в сторону посудомоек: Маклак раскладывал еду по тарелкам, на ужин была гречневая каша с растительным маслом и рыбные консервы «килька в томатном соусе».
– Эй, проглоты! Вы консервы все не съедайте, ещё кочегар Сердце придёт, ему оставьте, – крикнул Назир.
– Товарищ «дедушка», тут всего одна банка, нам на троих мало.
– А ещё Сердцу оставить, чего тут оставлять?
– Сбегай к завскладу скажи, что я просил ещё банку, – приказал повар. Маклак сорвался с места и понёсся через всю кухню на склад за консервами. Через минуту он уже стоял перед ребятами с ещё одной банкой консервов.
– Там этих консервов - обожраться можно! Каких только нет, даже сосиски в банках есть, – доложил он, глядя на ребят выпученными глазами. – Шамиль после кухни приказал к нему зайти мешки перетащить.
– Лучше бы ты туда не ходил, обошлись бы одной банкой, – разозлился Посева.
– Ну, вот я её один и съем, раз тебе одной банки хватит.
– А Сердце? – вопросительно поглядел Серёга.
– Что Сердце? – сделал удивлённое лицо Маклак. - Сердцу вы оставите.
– А не жирно тебе будет, рожа деревенская?
– Это кто рожа деревенская? – удивился наглости Посевы Маклак. - Ты сам чмо, пряник тульский! Щас дам по сопатке, дообзываешься! – и Маклак, не дожидаясь ответа, заехал Посеве консервной банкой в лоб. Посева, не удержавшись на ногах, упал, роняя по пути только что помытую посуду. Дюралевая посуда загремела по кафельному полу, на грохот прибежал Назир. Оценив ситуацию, он не говоря ни слова, схватил лежащий на столе огромный черпак и с размаху ударил им по лицу Маклака. Из крупного носа Ивана на стол брызнула кровь.
– Ну вот, поужинали, – вздохнул Серёга. Маклак, зажав нос ладонями, побежал на улицу. Посева сидел на полу и тряс разбитой головой.
– У-у- у-у – мычал он.
– Чего мычишь как бык? Вскочил и посуду перемывать! – скомандовал Назир. На кухню вернулся Маклак, прижав к носу большой ком снега.
– А, крестник вернулся! Как я тебя окрестил половником? – засмеялся Назир. Иван убрал снег от разбитого носа. Нос распух и покраснел, кровь ещё помаленьку сочилась.
-Ничего, пройдёт, пройдёт, – подбодрил его Назир. - Ты ещё легко отделался.
– Это почему же?
– Твоё счастье, что мне черпак под руку попался, а не что–то другое, вон толкушка, например. Маклак посмотрел в сторону огромной деревянной толкушки, конец которой был обит железом.
– Да, такой штукой можно и убить, – сказал он задумчиво.
Посева всё ещё сидел на полу и продолжал трясти головой.
– Ты чего всё сидишь, пряник тульский? Вставай, нечего рассиживаться. Посева встал и, покачиваясь, подошёл к столу.
– Ну, ты и баран, Маклак! – сказал он обидчиво. В окне раздатка появилась грязная рожа кочегара. Сердце спросил:
– Рабочий, ужин давай?
– Сердце, сегодня каша с кровью. Будешь? – пошутил Назир.
– Сердце будет кашу.
Назир подал ему бачок с кашей, облитой кровью Маклака.
– Ешь, Сердце, кашу с кровью, она полезна.
– «Дедушка» Назир, а почему он - Сердце? – спросил разговорившегося Назира Серёга.
– А, это целая история, могу рассказать, когда посуду перемоете. Мальчишки с неохотой приступили к повторной помывке тарелок и бачков.
– А ты турбы мой! – приказал повар Серёге. Серёга недоумевающе посмотрел в сторону Маклака.
– Что тебе?
– «Турбы», это что? – спросил Серёга шепотом, чтобы не слышал Назир.
– Трубы, олух! – засмеялся Маклак.
– А-а, – удивился Серёга. - Никогда бы не догадаться.
У Серёги страшно урчало в животе, хотелось жрать, но делать нечего, пришлось мыть трубы.
«После драки кулаками не машут», – подумал он.
В окне раздатка снова появилась грязная рожа кочегара:
– Эй, рабочий, каша с кровью совсем пустая, консервы давай, а то завсклад пойду.
Маклак положил ему помятую банку консервов:
– На, сам откроешь, только не стони.
– Э-э-э, сынок, ты как разговариваешь с «черпаком»? – возмутился Сердце, и добавил зло, - давно не обкакался в крепких мужских руках? Я тебе устрою, а ну, быстро открыл консервы!
Маклак не стал спорить, достал открывалку и открыл банку. Сердце взял банку, вывалил половину содержимого в тарелку, а остальное вернул Маклаку:
– На, Сердцу лишнего не надо.
– Ишь ты, какой честный! – возмутился Маклак.
– А ты бы, наверное, всё сожрал?
– Щас догавкаешся, ещё раз накачу, будем опять перемывать посуду, – ответил Маклак. Так за разговорами и спорами ребята не заметили, как время подошло к вечерней проверке и отбою. На кухне появился пекарь, Олень, он положил на стол буханку белого хлеба и приказал:
– Сыны, быстренько маслом намазали?
Пекарь по национальности был якут, до армии работал в колхозе - пас оленей, вот поэтому его и прозвали «Олень». Якут оказался ярким представителем своей национальности. Его круглое, как луна, лицо блестело, словно намазанное маслом, из узких щелочек век, на ребят смотрели злые колючие глазки. Особенно зло они смотрели на Серёгу.
– Чего вылупились? Быстро намазали!
– Где масло взять? – сделав глупое лицо, спросил Посева.
– Ты чего, сынок, издеваешься? – возмутился Якут. - Какое моё дело, где ты возьмёшь? Я приказал, значит, найди и намажь. Понял?
В этот момент на кухню вошёл Назир. Услышав приказ Якута, он заорал во всё горло:
– Ты чего тут командуешь, пастух свинячий, какого тебе ещё масла? Я тебе говном сейчас намажу! - и, схватив буханку со стола, запустил пекарю в голову. Олень, увернувшись, выскочил на улицу.
– Обнаглели «шаманы», – стукнув кулаком по столу, возмутился Назир. - Надо их на место ставить, а то на голову сядут. Ну как, сыны, всё сделали? – спросил он у ребят.
– Так точно, всё, товарищ «дедушка».
– Ну, раз всё сделали, тогда выполню своё обещание, расскажу про Сердце.
– Товарищ «дедушка», а нас завскладом просил придти, мешки таскать.
– Подождёт Шамиль, сначала я расскажу, а потом к нему пойдёте. Когда весной их призыв пришёл на площадку, – начал Назир своё повествование: – Мы «шаманами» стали, начали, как положено, сынов шугать. Ему, что ни скажем - он за сердце хватается, падает и орёт: «сердце»! Ну, мы поначалу перепугались, думаем больной, какой что ли, доложили Шайбе. Он его к себе вызвал, санинструктора тоже позвал, тот вернулся и смеётся. Мы его спрашиваем: «Ты чего ржешь? Больной он или нет»? А тот нам сквозь смех отвечает:
– Здоровый как бык, просто он по–русски только одно слово успел выучить – «сердце». В горах жил с дедом, овец пас, в школе не учился, диплом ему отец купил. Его дед в долину послал, продуктов привезти, ну там ещё чего. В это время в армию призывали, вот он и попался. Отец хотел выкупить, да денег не хватило. Сердце первое слово по–русски в карантине выучил, и слово это было – «сердце», вот его и прозвали так. А чтобы не филонил, в котельную направили. А там Сулеймен зашугал его, поэтому он такой грязный, а так нормальный, хороший парень.
– Бывает, – вздохнул Маклак.
– Ладно, идите к Шамилю, а то ещё обидится на меня.
Мальчишки так и не поев, пошли на склад таскать мешки. Шамиль встретил сынов радостным:
– А, пришли помощники! Давайте, эти мешки надо перетаскать вот сюда, – и он показал на десяток мешков, стоящих в углу.
– С этим и сам бы справился, – возмутился потихоньку Маклак.
– Ему не положено, он «дед», – также потихоньку, ответил Посева.
Мешки оказались с крупой, крупу надо было высыпать в лари. Для каждой крупы был свой ларь, и это оказалось, не так просто, как представляли себе мальчишки. Каждый мешок весил не менее восьмидесяти килограммов, и одному его поднять было невозможно. Приходилось вдвоём, тем более мешки оказались пыльные и пачкались. Но молодость победила, и через полчаса все мешки были высыпаны, каждый в свой ларь.
– Ну, вот молодцы, отряхнитесь, и спать, тем более отбой уже был, и все спят, кому положено, конечно.
– А кому не положено?
– А кому не положено, те запахивают как
