Ринке

    Рина сидела на стиральной машине, подобрав худые, длинные ноги. Я уже почти спал за столом, подперев рукой тяжелую голову, но говорить было так интересно, что сон терпел поражение. Помогали сигареты, крепкий чай и, невыносимая для меня, вонь ринкиного кофе. Сколько лет назад это было? Не помню. Странно, не так часто мы были у нее дома, вдвоем, но я не помню. Вот трещину в кафеле, и цвет штор на ее кухне я помню хорошо. Я был женат? Да, был. А Марина - еще нет, значит, это было давно. За окном уже начинался серый питерский рассвет, а мы все говорили. О том, что роман "Мастер и Маргарита" должен был появиться здесь, а не в практичной во все времена Москве. О музыке, о Боге, о смерти, о моих женщинах, о ее мужчинах и женщинах. О любви. Говорить с Риной, это все равно что ловить руками ручей. Понять ее до конца невозможно, как и устать от попыток сделать это. Она намного умнее и разностороннее меня, но есть люди, в разговоре с которыми не чувствуешь дистанции, хотя и они не опускаются до твоего уровня. Это редкий дар, и Рина владеет им в полной мере. Она затягивается, и выпускает дым легкими кольцами, дословно и с выражением декламируя "Илиаду". Это мы уже перешли на поэзию.
- Я бы назвала Гомера придурком, - вздыхает она, туша сигарету в раковине, - но не могу.
- Почему? - искренне удивляюсь я ее нерешительности.
- Потому что его, скорее всего, не было. Вероятно, собирательный образ. Кстати, другой придурок, Шекспир, тоже под вопросом.
Я морщусь, и укоризненно кошусь на нее еще открытым глазом.
- Что? - хитро улыбается черноглазая ведьма, - не любишь, когда топчут классиков?
- Я вообще не люблю, когда кого-то топчут.
- Это потому что ты идеалист и романтик.
- С чего это такой вывод?
- Из опыта многолетней дружбы. Идеалист - потому что пытаешься найти в людях то, чего в них нет. А романтик - потому что думаешь, что находишь.
- А Шекспир - то здесь причем?
- Да забудь ты...
    Она сидела такая маленькая, с полусмытой косметикой и,сейчас такими наивными, агрессивными татауировками, что хотелось взять ее на руки и рассказать хорошую и добрую сказку. Говорящий котенок с интеллектом Эйнштейна.
- Пора спать.
Рина смотрела на меня выжидательно и строго.
    Почему-то я тогда подумал, что люди разные. Подумал совсем ни к месту, но мысль была очень яркая и четкая. Есть люди - пустыни, в которых мало живого. Есть - степи, где царствует ветер. Есть горы - высокие и недостижимые. А Марина - человек - лес. Волшебный, темный, непроходимый. Деревья в нем сплелись корнями и кронами, и на влажную землю падают лишь редкие лучики света. В нем легко заблудиться. И если я сделаю сейчас то, чего ждет от меня хозяйка леса, то уже никогда не смогу выйти на свет. Чтобы решиться на это, надо любить такие чащи, а мне, видимо, нравятся горы.
    Я взял Рину на руки, отнес в спальню и осторожно положил на кровать. Присев на краешек, я рассказывал ей хорошие и добрые сказки, стараясь не обращать внимания на тихий плач. Рассказывал до тех пор, пока она не уснула, обняв большую подушку.