Летом в пустыни противочумные отряды выставляются редко. Отчасти это связано с жарой, отчасти с тем, что эпизоотии летом, как правило, затухают, и обострение наступает (если наступает) осенью. На этот раз решено было выставить Жуан-Тюбинский отряд в межьсезонье. Страшным было то лето. Температура воздуха в тени достигала 48 градусов по Цельсию. Ночь облегчения не приносила. Раскалённые за день постройки остывали медленно, а с наступлением темноты появлялись мелкие и злющие чуйские комары. Иногда случалось то, чего случаться в это время года в песках Мойынкум не могло. Неизвестно откуда наползали облака, и на горячий песок обрушивался ливень. Тогда становилось ещё хуже. Высокая влажность воздуха при жаре – это уже пытка. Для полноты счастья у меня из почки пошёл камень. Кто испытывал эту боль, поймёт меня без дальнейших комментариев. На точки мы выезжали с базы часов в шесть – половину седьмого утра, работали до десяти и возвращались, чтобы переждать жару под крышей. После четырёх вечера все, кто способен был шевелиться, лезли в кузов грузовика и ехали к реке. Я заходил по подбородок в тёплую воду, закрывал глаза, боль немножко стихала, и хотелось одного – умереть ЗДЕСЬ. В шесть часов вечера мы выезжали на точку и работали до наступления полной темноты.
Как-то раз, в самый разгар жары и острых ощущений с почкой, я отправил ребят в поле с ночёвкой, а сам остался на базе. Ну не было у меня больше сил! К десяти утра парни вернулись в отряд почти без материала и злые, как черти.
- Леонидыч! Нету там ни песчанок, ни блох!
- Есть там и блохи и песчанки. Три дня назад я ездил на ту точку и проводил учёты.
- Поехали с нами! Покажи!
-Покажу!
К вечеру я поехал с ними на точку. Конечно же, я нашёл там и обитаемые колонии, и блох, натыкал в них носом техников и остался ночевать в поле. Как только наступила темнота, воздух зазвенел от комаров. Откуда берутся они в песках, за много километров от воды – ума не приложу, но они есть во всех пустынях, в которых мне приходилось работать.
Я поставил раскладушку, одел штормовку, натянул на лицо капюшон так, что открытыми оставались только губы и кончик носа. Рукава до предела натянул на кисти рук и попытался уснуть. Сон это был или бред – я так и не понял. Мне показалось, что я не спал ни минуты. Кисти горели, губы вздулись, как у красотки из порножурнала.
- Вот, - сказал техник, - это и есть Долина Смерти.
- Сворачивайся, философ хренов! Поехали на базу! Больше на точках ночевать не будем …
Не только я учил своих людей. Они тоже меня кое-чему учили. По своему.
Это был самый тяжкий на моей памяти сезон. И чума на многих точках, и жара с комарами, и почка, и сердечный приступ. Однако, кончился и он.
