Едва Павел вошёл во двор своего дома, как погрузился в чёткое ощущение де жа вю: посреди зелени клубничной плантации сидела девчушка с рыжими кудряшками на голове. Подошёл поближе, присел: « Ты кто?» - Малышка взглянула ясными зелёными глазами и смело ответила: «Леся!», потом протянула руку за крупной ягодой, зажав в кулачке и вырвав вместе с кустиком, протянула ему: «На!»
А по тропинке уже спешила рыжеволосая женщина в ситцевом сарафане: « Здравствуйте, Павел Егорович! С приездом! Наши уехали в город, вернутся только завтра. Пойдемте к нам, накормлю и отдохнёте с дороги. Леся! Ты опять, проказница здесь?» и взяла на руки дочку. -« Прямо не знаю, что делать с ней. Чуть зазеваешься — она уже тут. И непонятно, где лазейку нашла.» - Павел расхохотался: « А я ещё помню, как такую же озорницу не раз вытаскивал из этой зелени!» - Женщина смутилась: «Когда это было!» и пошла по тропинке к калитке между дворами. Павел подхватил сумку и отправился следом. Настроение сразу улучшилось: он, наконец, дома.
Издавна соседи жили почти одной семьёй, начиная с дедов и прадедов. Уже и дома новые построены, и поколения сменились, а распрей между ними никогда не было. И сейчас Павел спокойно пошёл в дом к Ковалёвым, немного удивляясь, что ничего не изменилось за время его отсутствия. Но как поразила его эта женщина — Варя-Варенька, знакомая с раннего детства, но уже повзрослевшая и весьма привлекательная.
Умывшись с дороги, прошёл в большую комнату, где уже как по-волшебству накрыт стол с закуской и рубиновой наливочкой в графине. И следом — шипящая с пылу-жару яишенка со свининкой. Напротив на высоком креслице восседает чисто умытая Леся и, игнорируя наличие ложки, вытаскивает из каши ягоды, запихивает в рот и облизывает каждый пальчик.
«Угощайтесь, Павел Егорович! Давно ждали вас!»
«Варюша, с чего это так официально? Вместе же выросли, ты для меня как сестра!» - Засмущалась, зарделась: « Да так давно тебя не было , Павлик! Пока как-то и непривычно!»
Вдруг Леся громко проговорила: «Папа!» - «Леся!» - с укоризной - «Это дядя Паша, не папа!» - Малышка махнула рукой и повторила: «Папа!»
Отчего-то Павлу стало радостно и приятно. Он смотрел на озорницу и невольно вспоминал далёкое детство. Он считал себя уже совсем взрослым, когда у дяди Матвея и тети Глаши родилась дочка. Он не разделял восторга взрослых по поводу рождения девчонки, вот если бы мальчишка. Тогда только удивлённо рассматривал новорожденную — такая кроха, ну — просто куклёнок. И ручки малюсенькие, и ножки крючком, и плакса. Но больше всего поражали глаза девчонки: такие большие и зелёные, как ягоды крыжовника. Позже он и сам привык к малышке, даже охотно помогал тете Глаше — посидеть рядышком, последить, или покачать коляску, если проснётся и заплачет.
Однажды, возвратившись с рыбалки, чуть не задохнулся от возмущения: эта рыжая сидела посреди зарослей клубники и рвала ягоды! Закричать не успел- со всех сторон бежали взрослые. Поднялся шум, женщины размахивали руками, ахали-охали, но отец вдруг прикрикнул: «Цыц! Ишь раскудахтались, или ягодок ребёнку пожалели? Девочка знакомится с природой. И уже догадалась, что клубника с кустика — слаще, чем из тарелки.» - «Так грязная-же!» - «Ну и что, всё равно вкуснее!» А малышка протянула отцу ручку с раздавленной клубникой. Тот подхватил её на руки, поднял высоко на вытянутых руках и с невыразимой нежностью произнёс странные слова: « Ах ты ж моя солнышка!» Павел тогда даже слегка приревновал отца к чужой девчонке, но потом и сам к ней привык, считал себя как бы братом. Для неё он был защитником , хотя и Варя была не промах и спуску никому не давала.
День промелькнул незаметно. И на речку сбегали, и клубничное варенье варили, и со смаком пили чай с пеночкой, и огороды наполивали. Вечером сидели на крылечке и пересказывали важные события. У него на руках и заснула Леся. Он сам отнёс и уложил её в кроватку, испытывая незнакомое доныне чувство блаженства. С таким же чувством обнял и крепко прижал к себе Варю, на поцелуй она ответила, но вывернулась. «Варюша, я же не женат!» - «И я не замужем, но это дела не меняет! Спокойной ночи!»
Павел отправился спать на сеновал, размышляя, а почему это не меняет дела? Долго не спал, вспоминая те дни, когда как-то странно изменились его отношения с Варей. Когда вернулся домой на побывку, она его поразила: была голенастой девчонкой с рыжими косичками, а превратилась в девушку с длинной косой и с точёной фигуркой. Гуляли бурно, пили и громко пели. Он вышел на крылечко покурить, и она присела рядышком. Рассказывал смешные истории, а Варя заливалась смехом, забавно откидывая голову и открывая нежную шейку. Он впился жарким поцелуем в девичьи губы, рука, не встретив сопротивления, скользнула под подол, выше — по горячей ножке... «Павлик! Хватит курить! Пойдём — Матвей тост придумал!» - мать выглянула вовремя. Вари и след простыл, а он сидел с дико бьющимся сердцем: «Вот чёрт! Она ж совсем ещё малолетка! И как сестра! Сестра?» Тот сладкий миг запомнился надолго своей внезапно нахлынувшей страсти..
Через несколько лет он приехал домой — уже с молодой женой, и опять Варя его озадачила. Совсем взрослая, студентка. Стала ещё краше — глаз не отвести. Похоже так и было, потому что вечером Карина устроила скандал. Чтобы не беспокоить родителей, ругались на речке. «С чего это ты пялишься на другую, когда жена рядом?» - «Чудачка, она же как сестра мне!» - «Сестра — говоришь? На сестёр так не смотрят. Ты же смотрел как кот на сметану, я не слепая!» Но всё закончилось диким сексом прямо там на речке, хорошо было поздно, и навряд ли кто видел это буйство.
Ах, Карина — Карина, вернее Керри, как она требовала себя называть. На той вечеринке он выпил много и плохо соображал. Танцевал с девушкой, точнее — топтались на месте, крепко обнявшись. В какой-то момент она потянула его за руку, а он покорно поплёлся за ней. В спальне толкнула на широченную кровать и набросилась сверху. Утром в полном смущении обнаружил себя в постели с Кариной. Дальше всё решала только она. Свадьба — как она хотела, жить — где она хотела, работать — где она велела. Как его удивляла и покоряла разнузданность секса, поражали невообразимые фантазии и умения ещё совсем молодой женщины. Павел был полностью в её власти, хотя знал, что она ему часто изменяла — просто так, по внезапно вспыхнувшему желанию: неважно с кем и где именно, - и дико ревновал, а она в ответ или смеялась, или пожимала плечами: подумаешь, какая беда. Ей так захотелось, удержаться не могла. С тем же успехом она покоряла всех, кто с ней соприкасался. Мужчины сходили с ума, готовы были на всё. Пересудов было много, а ей без разницы. И Керри продолжала жить, как хотела, и никто не указ. Он и сам не единожды пытался переспать с другими, но ни одна не могла доставить столько удовольствия. Эта зависимость бесила его, он возненавидел Карину, готов был придушить её... Но однажды жена потребовала развод и легко его получила, вышла замуж за американского миллиардера и исчезла из его жизни.
Он запил, забросив всё. Как сумел остановиться, и сам не понял. Потому и поспешил в родное гнездо, хотя и не ведал — а что дальше.
С этой мыслью и заснул, спал без сновидений, проснулся поздно, но с удивительным ощущением спокойствия и счастья. Он — дома!!!
Вышел из сарая на солнышко … и радостно рассмеялся: из кустов сирени, растущих на стыке двух участков вылезла Леся и уверенно зашагала к вожделенной грядке. Павел присел перед ней и улыбнулся: « Привет!» Малышка протянула руку и, погладив его по щеке, четко проговорила: «Папа!» Он аж зажмурился: «Что ты сказала?» - Та упрямо повторила: «Папа!». Взял её на руки и прижал к себе, а Леся обхватила за шею и ткнулась носом в щёку — поцеловала. Как же приятны эти прикосновения! Сердце дрогнуло и наполнилось неведомым доселе чувством. Павел поднял высоко на вытянутых руках рыжую кроху и с нежностью проговорил: «Ах ты ж моя солнышка!»
