- А знаешь что, Красотища вся писанная, давай-ка, я угощу тебя? Сползай с капота! - в порыве щедрости предложил Ботов.
Старушка заглатывать приманку сразу не захотела:
- Знаю. Как же не знать, - жеманилась она, - в заводской столовке накормишь капустным салатом с постным маслом и ботвиньей.
- Не хочешь - упрашивать не буду, потому что сам не понял, с чего вдруг из меня такая могучая щедрость полезла. Вот, озвучил и расстроился, что лишнего сболтнул.
- Ладно, хочу. Считай, что упросил.
Старушка прицельно стекла с капота в "прощайки"; погрозила пальцем Ботову, намылившемуся не медля давануть по газам; подобрала свой матерчатый сумарь; перекинула через плечо и решительно направилась в салон автомобиля.
- Пешком быстрее доберемся. Здесь - напрямую, - пресек Ботов попытку старушки проникнуть в автомобиль...
от плавательного бассейна неспешно спустились по липкому асфальту к Дворцу Культуры "Заря". Древние яблони выстилали перед ними спасительную тень. Полуденное солнце набрало жар, и на незащищенных световых залысинах начал качаться густой воздух, преломляя обзорную картинку.
Ботов вспомнил, как часто во снах он, абсолютно голым, прятался от праздношатающейся публики в этом парке за возрастными яблонями, с которых, казалось, еще не так давно Ева срывала плоды и незатейливо скармливала их Адаму. Впрочем, яблони в Сарапуле живут недолго: вымерзают на 20-м году плодоношения.
- В третьем классе я занимался в драмкружке. Студия находилась на втором этаже - во-он те два окна, - зачем-то поделился воспоминаниями Ботов: - Мы поставили на большой сцене два спектакля - "Фейерверк" и "Павлик Морозов". Я играл Павлика Морозова!
Старушка по-новому заинтересованно оглядела Ботова с ног до головы:
- Похож. А чего не утопили-то? - заметно оживилась она: - Пожалели, что ли, мальчонку?
- Нет. Бюджет у драмкружка был хилым. Пришлось за сценой имитировать выстрел в голову хлопком ладони по металлическому тазику. Промахнулись, как видишь.
- Сомневаюсь. Сарапульцы, как правило, не промахиваются.
Из тени вышли на площадь. Сомлевший от жары ветер лениво швырнул перед ними горсть пыли.
- Что за хрень сказочная? - поразился Ботов Реактивному истребителю, присевшему на постамент в центре площади: - Электро-генераторный завод, вроде, никогда самолеты не строил?
Истребитель шестидесятых годов будто на взлете ухватили за хвост и аварийно тут же зацементировали. Видимо, он некоторое время бился из последних сил пойманной птицей, но вскоре сдох от тоски по небу. Такой глупый у него был вид и к нему требовалось долгое привыкание.
- Вот какие дела, Красотень ты безразмерная, - пожаловался Ботов: - Денег у завода на драмкружок не было, а площадь заставить всяким хламом во времена полного безденежья - это пожалуйста! Грандиозный памятник бывшему еврейскому директору Левиатову, или ностальгия по золотому времени развитого милитаризма!
- Чем больше я слушаю тебя, Ботаник, тем сильнее поражаюсь твоему цинизму, - прошамкала старушка и махнула рукой в сторону скамейки, врытой возле широкого и крутого лестничного спуска к зданию рабочей столовой. Спуск был сдавлен по сторонам стенами панно, на которых, использовав фото архив, заводской комитет профсоюза попытался вкратце изложить семидесятилетнюю историю развития и падения в перестроечный период СЭГЗ.
- Неизлечима страсть сарапульцев к фаллическим символам! - внимательнее рассмотрев со скамьи профиль пытавшегося взметнуться, но вяло - на полдесятого - самолета, решил Ботов.
- Да уж. Таким крохотным живчиком сарапульскую бабу не напугать, - впервые согласилась старушка.
- Только общий вид площади испоганили. Огромной клумбой горделиво обнесли памятник собственной глупости. Выглядит, точно могила. Наверное, Слон со своей бригадой копал? - вслух стал развивать идею Ботов.
- Какой Слон? - прервала старушка, набиравшую силу мысль.
- Натуральный Слон. С которым ты и я учились когда-то в одном классе. Я сегодня схлестнулся на Элеконде с ним.
- Как бы тебе сказать, чтобы сильно не обидеть?... Свисток ты смоленый, Ботов. Уже более десяти лет, как Слон утонул в Каме, возле Юньги, а клумбу соорудили три года назад.
- Вот, черт, день не задался! Обложили меня покойники, да синюшные опойки, - огорчился Ботов и, помолчав, вдруг заигрывая пошевелил бровями и язвительно поинтересовался: - Может, все-таки, дашь мне слабенькую надежду на то, что я сегодня виделся и разговаривал со Слоном?
- Я уже говорила, когда мяла титьки на капоте, что - кому угодно, а тебе не дам! И - не надейся!
- Ну, и не надо. А Слону дала бы?
- Слону отказать не смогла бы по законному праву. Он был моим последним мужем, - старушка сказала об этом спокойно, с налетом равнодушия, будто Слон и не мужем ей был вовсе, а так, случайно мимо проходил и запнулся.
- Интересно, кто же меня сегодня на Старцеву гору приглашал в кладбищенскую сторожку?
- Известно, кто - кладбищенский сторож.
- И твой Слон, конечно, там никогда не работал?
- А твой? - передразнила старушка, уставилась в переносицу Ботова,- при том, зрачок ее левого глаза сполз к краю нижнего века,- и вдруг затараторила, точно в бреду: - Слышишь, Ботов? Я вот сейчас напряглась обеими полушариями и меня осенило: у тебя же старческий склероз! Но ты прочно забыл о том, что у тебя старческий склероз, и поэтому считаешь себя вполне здоровым. Правда, правда, не ухмыляйся! У меня много знакомых колдырей и бухариков, которые, спеша справить малую нужду,но в самый ответственный момент вдруг забывают - чем. Долго ищут, не находят, а потом так и бродят обоссаными по городу. Но это, конечно, последняя стадия. Тем не менее, все они считают себя еще вполне здоровыми Членами в ячейках общества.
Ты - это благодатная почва для Адьцгеймера, взрыхленная и подготовленная старостью. А старость... Она, как венерическая пандемия, или как стыд за нищенское существование. Она переносится очень тяжело.
- Старость и есть нищенское существование, - задумался Ботов: - А вот, насчет пандемии - я насторожился: не заразна она, старость-то?
- Еще как заразна! Вселяется после сорока; амбулаторный период - от 10-ти, до 30 лет. Охеренно разрушительная штука! Некоторые не ощущают ее долго, пока не загремят в больницу. И выходят оттуда уже глубокими стариками.
Старость - это нищета не финансовая. Это - обнищание всего тебя. Она происходит внутри и вследствие усталости. Старость является не постепенно, а вдруг - хоп! и - вот она!
Старость - как эхинококки, которые стробилами проникают в тебя, оседают на печени и съедают ее целиком, оставляя после себя сплошной гнойный пузырь вместо печени. Ты уже и не жилец, вроде бы, а организму все кажется, что печень функционирует нормально. И колики или неприятный запах изо рта - от острой пищи или переедания. У тебя время давно включило обратный отсчет, а ты все думаешь, что...
- Ну, хватит пугать. Прорвало красотень! - махнул на старушку ботов, будто отгоняя назойливую муху: - На мне не показывай. Лучше - на себе. Тебе-то уже все равно, а я свою печень люблю. У меня на нее большие виды и грандиозные планы.
- Все так говорили до поры до времени.
- Кто - все?
- Скажем, друзья твои: Сергей Воронов, Олег Совин, Алексей Скрипов, Володя Козлов... Из названных кого-нибудь помнишь?
- Все умерли?
- Ты - серьезно?
- Разумеется. У меня выработан стойкий иммунитет на имена и фамилии многих одноклассников.Рад бы вспомнить и признать, да организм не хочет, отторгает прошлое, как чужую ногу, пришитую к голове.
- Значит, ты сейчас сидишь и гадаешь - что за милашка тут транжирит на тебя свои нервы за твои деньги? Будь любезен, скажи, как меня зовут?
- Легко! Как бы, где бы и когда бы тебя не звали, ты с готовностью откликаешься и прыгаешь на капот автомобиля, милашка. Глупый у нас получается разговор. Пойдем, лучше я накормлю тебя обещанной ботвиньей.
- Минуту, - предупредила старушка, - всего один снимок.
Она просунула руку в тряпичный сумарь; поскребла там; извлекла наружу Ай Пад; замотала недовольно головой; в легком сомнении сунула его обратно; вытащила Айфон последней модели и пояснила Ботову с выпавшими глазами и нашептывавшему словно молитву: "Ни хрена себе, бомжиха! Красотка беззубая и сильно обеспеченная!":
- Хочу по вайберу снимок отослать Совину Олегу. Тебе же все равно эта фамилия ни о чем не говорит, а ему будет интересно узнать тебя...
-------------------------------------------------------------------------------
2.
Еще в мае, блуждая в "Одноклассниках", я получил письмо от школьной подруги Вероники Колотовой, в девичестве - Срезневской. Спросив, с кем я встречался в последние годы, она особенный интерес проявила к Ботову.
Я не видел Ботова больше месяца. Отписал я. И - всё. Ничего больше не хотелось рассказывать ей. Ни про то, что Ботов по старой, школьной дружбе вымолил у меня должность директора одного из подразделений моей строительной фирмы, ни о том, что по этой же старой и школьной дружбе он чуть было не разорил всю фирму,ни о тех воровских уловках, которые продемонстрировал он за пять бесконтрольных лет - даже прихватил со стола на прощание горстку монет номиналом в 20 евро-центов, никому не нужную, оставленную и забытую мной после поездки в Валенсию.
продолжение следует.
