В цирке аншлаг. Зал - битком. Жонглеры сменяют гимнастов, музыкальные эксцентрики
воздушных акробатов. Клоуны льют бутафорские слезы, канатоходцы скользят по канату,
натянутому почти под куполом, дрессированные собачки играют в футбол...
Дневное представление плавно перешло к номеру знаменитого мага, фокусника и вол-
шебника Амир-шель-Абудейну.
Номер начался как обычно. Амир - он же Сема Ахельсон, делал свои фокусы изящно,без
помарок под активные аплодисменты зрителей.А затем - кульминация выступления. Ассис-
тенты мгновенно возвели в центре арены шатер из легкого шелка. Вокруг шатра стали "яны-
чары" с факелами в руках.
-Уважаемые зрители,- закричал в микрофон Сема-Амир,- я сейчас зайду в этот шатер и
исчезну.
Он ещё не успел закончить фразу как из пятого ряда Борька закричал:
- Во-во! Точно как мой папашка!
Зал разразился хохотом.
Иллюзионист опешил:
- Друзья! Вы меня неправильно поняли. Я не просто исчезну. Я вроде бы есть и в то
же время меня нет.
- А я что говорю,- не унимался Борька,- мой папашка тоже есть, а вроде бы и нету.
Пятый год ищут чтобы взыскать алименты на меня.
Зрители заволновались.
- Да чего там! Раз пацан нашел папу, злостного неплательщика алиментов - в милицию
его!- рычал атлетического вида зритель с красно-синим носом.
- Таким папашкам в цирке не место! Их место в тюрьме!- визжала дамочка в шляпке
эпохи НЭПа.
- Граждане!- взмолился Абудейну,- я вообще никогда не был женат.
- Ну и что,- пробасил черноусый "запорожец".- Я тоже не был, а детей у меня трое.
- Господа -товарищи, не волнуйтесь,- выскочил на арену оперативник на пенсии Бай-
баков. В наш просвещённый век это пустяки. Сравним ДНК сына и "папашки" - никуда ему
не деться.
Зал встретил речь опера бурными аплодисментами.
Тот начал раскланиваться во все стороны.
Но артист он и есть артист.
Амир-шель-Абудейну взял в руки микрофон и заорал "не своим голосом":
- Не надо ДНК! Товарищ Борька, выходи на арену. Пусть на тебя люди посмотрят!
Подталкиваемый развеселившимися зрителями, смущенный Борька вышел на залитую светом
прожекторов арену.
Сема подбежал к нему, схватил на руки и закричал:
- Пусть тот кто скажет что это мой сын первым бросит в меня камень!
Наступила гробовая тишина.
И, действительно, почти черный, курчавый, с носом горбинкой, восточным овалом лица,
огненно карими глазами, артист был явным антиподом Борьке - бледному, почти рыжень-
кому, с круглым как луна лицом, белесыми бровями над голубыми глазами и носом -лепеш-
кой.
- Ну и что, эта "бледная поганка" может быть моим сыном?! - торжествовал Амир.
Но торжествовал он недолго.
Тут же как водопад или даже цунами с верхних рядов скатился "детина" почти двухмет-
рового роста, весь в наколках, но так похожий на Борьку, что зал ахнул.
- Слушай ты, восточный верблюд, как это ты назвал моего сынишку! Да я тебя, урода,
сейчас...
- Папка!- в упоеньи бросился к нему Борька,- наконец-то ты нашелся.
Что тут началось трудно описать.
Зрители кричали, хлопали, топали ногами, смеялись, плакали...
Воспользовавшись паузой Амир-шель-Абудейну зашел в шатер, ассистенты подожгли его
со всех сторон. Вспыхнуло пламя и иллюзионист исчез.
- Так ему и надо,- сказал Борька,- папка пошли домой, тут уже не интересно.
- Пусть скажет спасибо что исчез,- оставил за собой последнее слово "амбал",- а то
бы я его...
Он посадил счастливого Борьку на шею и под аплодисменты зрителей пошел к выходу.
