«Вот это влип, – думал Андрей Тимофеев. – На связь я должен был выйти уже шесть дней назад. Если через две недели после начала операции я не успею появиться у своих и не выйду на связь, то буду считаться предателем со всеми вытекающими последствиями. Это в том случае, если меня не арестуют финны, что ещё хуже. Даже если удастся сбежать сегодня, я уже не успеваю. Одна дорога займет несколько дней. Ещё надо пересекать фронт или вызывать катер. А для того, чтобы вызвать катер, надо добраться до связного в районный центр, нашпигованный финскими военными. У меня нет под рукой даже хлипкой лодки, а по суше догонят в течение нескольких часов с собаками.
Жаль, нельзя было уйти раньше. Если доберусь до своих, то есть надежда, что меня спасут приготовленные штабные документы. Самые важные документы о предстоящей операции, на мое счастье, привез полковник. Но сейчас даже часть невозможно покинуть…»
Его размышления прервал вошедший денщик.
– Господин майор. Рядовой Коскела прибыл после наряда в караул. Разрешите идти отдыхать.
«А, может, воспользоваться ситуацией? – мелькнула в голове Тимофеева мысль. – Другого случая, возможно, уже не будет».
– Рядовой Коскела, смирно. Руки по швам, носки врозь. Что за поза? Совсем распустился. Почему вошёл без стука? Почему не отдал честь? Я тебя научу дисциплине. Ты у меня из нарядов не вылезешь. За несоблюдение устава объявляю наряд вне очереди. Сегодня заступаешь в караул.
– Господин майор. По уставу два раза подряд назначать в караул запрещено. Я буду жаловаться.
– Ах, вот как ты заговорил. Уставу меня учить вздумал. Жаловаться смеешь. Смотри, себе дороже выйдет. А помнишь ли ты, что по уставу можно жаловаться только после отбытия наказания? Иди и доложи начальнику караульной службы, что сегодня заступаешь снова.
– Есть доложить начальнику караульной службы.
– Кр-у-у-го-ом, ша-агом марш
Целый день ушёл на контроль над исполнением новых приказов командира части. В один из самых напряжённых моментов, когда надо было решать несколько задач одновременно, к нему подошёл незнакомый майор.
– Раймо Виртанен?
– Так точно.
– Мне нужно с Вами побеседовать. Уделите мне минут тридцать. Где бы мы могли с Вами уединиться?
«Я так и думал, что слова насчет того, что я вне подозрений – ерунда. Эти господа копают глубоко. Кажется, тучи надо мной сгущаются», – решил Тимофеев, однако улыбнулся.
– Конечно, побеседуем. У меня к Вам тоже есть вопросы. Но сегодня, в связи с известными обстоятельствами, я не имею ни минуты свободного времени. Я даже пообедать не смог. Выпил только кружку кофе, чтобы немного взбодриться. Устал, как собака. А скоро ещё надо идти на развод караула, проводить инструктаж об усилении. Может быть, завтра у меня в штабе поговорим? Утром я попрошу командира части, чтобы он меня с девяти утра на один час не занимал.
И тут же, не дожидаясь ответа, «Виртанен» отвернулся:
– Нийло Левонен, почему мне до сих пор не принесли на подпись график привлечения личного состава для караульной службы?
– Прошу меня простить, но я несколько раз пытался Вам его показать, однако Вы всё время заняты.
– Хорошо. Присядем, посмотрим, – взял бумаги. – А почему здесь хозвзвод задействован с такой же нагрузкой, как и остальные?
– Но в приказе полковника сказано, что освобождаются только писари и посыльные.
– Верно, но для того и дано было задание составить график, чтобы разумно распределить силы. Иначе, зачем он нужен? Думать надо. Из хозвзвода можно привлечь ровно столько солдат, чтобы воинская часть могла существовать и кормиться. Или ты думаешь, что голодная часть может нормально функционировать? Может, ты ещё считаешь, что хозвзвод в воинской части вообще не нужен?
В это время его тронул за плечо тот самый незнакомый майор.
– Извините. Я вижу, что Вы и в самом деле заняты. До завтра. Я приду к Вам в штаб к девяти утра.
– Хорошо, буду ждать.
Перед разводом караула Тимофеев зашёл к начальнику караульной службы. Поздоровавшись, спросил:
– Как, Нийло, дела?
– Всё в порядке. Вы на разводе будете? Кто проведёт инструктаж – я или Вы? И ещё, я хотел спросить про Матти Коскела.
– Что-то много вопросов одновременно. Но отвечу на все: на развод я пойду, инструктировать тоже буду я. Когда инструктирует сам начальник штаба, это повышает ответственность солдат. Насчет Матти Коскела я погорячился. Был тяжелый день, а тут и он со своим панибратским отношением подвернулся. Надо было поставить его на место. Я понимаю, что поступил вопреки уставу, но приказ начальника штаба не отменяется. Это каждый должен знать. Но, веришь ли, у меня появилось перед ним чувство стыда; солдат он хороший, исполнительный. Я переступлю через свою гордость и обязательно перед ним извинюсь. Поставь его на пятый пост. Он устал. А сейчас усиление. С устатку может кого-нибудь прозевать. А там никто не сунется.
– Хорошо. Так и сделаю. Простите за совет, но извиняться не стоит. Этим Вы уроните свой престиж офицера.
– Не согласен. Этим я его только подниму. Матти понимает, как сложно начальнику извиняться перед подчиненным. И у меня на душе будет легче. Но, конечно, это будет не сейчас. Он заступает на пост. Как я уже сказал, приказы начальника штаба никто не отменяет. Пойдём на развод…
