Писака.
Глупейшее дело писать ужастики. Ещё и уже во времена Эдгара По этим занимались спившиеся маргиналы, так и не сумевшие найти себя в настоящей литературе. Возможно, за отсутствием предмета поиска. Ко временам нынешним, они угасли, как газовые фонари, лишившись своего последнего прибежища, - нуара кривых переулков, лауданума и дешёвого виски. Теперь жизнерадостные тинэйджеры и старые хипстеры лихо лепили зомби-апокалипсисы, черпая идеи в компьютерных играх.
Он был писатель. Он писал. И даже умел печатать. Он уже поискал себя в жанрах, поджанрах, типах, видах и направлениях. В рассказе, в миниатюре, в авантюре, в романтизме, постмодернизме, любовном романе и даже порнографии. Не нашёл и ушёл, нигде не оставив следа. Равно, как и в нём, ничто не оставило следа, - в виде гонорара. Или, хотя бы, предвкушения или послевкусия от него.
Следовало попробовать ужастик.
Чтобы попробовать ужастик, следовало войти в тему и образ.
Он запасся, вводящими в тему возбудителями, - абсентом, виски, красным вином. В товарном количестве. Он был традиционалист. Задёрнул шторы, выдернул телефон, зажёг керосиновую лампу, налил и начал.
На третьи сутки вдохновение нашло. Перо летало по бумаге. Послышались таинственные шорохи. За чёрным экраном компьютера возникали бледные тени.
На пятые сутки явились ОНИ. Он чувствовал ИХ за спиной, дрожа от возбуждения. Листья бумаги летели со стола на пол, на них проступали когтистые следы.
На одиннадцатые сутки он начал распространять вонь, ещё большую, чем при жизни. К нему пришли, взломав дверь. Люди обступили его. Наконец-то, он добился признания.
На полу, в куче белых листьев, помеченных кровью, лежало раздувшееся тело. По тексту комнаты, многозначительно подчёркнутом пунктиром пустых бутылок, очевидно, читалось самоубийство.
Но, каким образом этот тип смог сам перегрызть себе горло?
