Конечно, Янка сама во всём виновата. Но! Если бы не Зойка и её старший брат Юрка со своей «Явой», возможно, ничего бы и не случилось. Словом, представьте себе, Вам – шестнадцать лет, и Вас приглашают прокатиться на ярко-красном, сверкающем хромом и никелем чуде – волшебном сне всех мальчишек той поры! Вы, трепеща от восторга и гордости, въезжаете на свою улицу и... видите собственного, грозно нахмурившегося отца, сползаете с заднего сиденья, даже забыв поблагодарить парня за поездку, и на ватных ногах подходите к родителю.
- Чтобы я больше тебя на мотоцикле не видел! Никогда!! НИ-КОГ-ДА!!!
Вот так всё началось. Или подошло к логическому завершению?
Янке и её сестре исподтишка сочувствовали все соседи на улице. Уж слишком строг был к ним отец. Сестра поступила в техникум и уехала, а Янка не прошла по конкурсу в институт, осталась дома и устроилась на работу. Отец, выжидавший два года после смерти жены, чтобы дочки окончили школу, поступили учиться и не мешали создавать новую семью, был раздосадован таким непредусмотренным поворотом событий – ждать дольше он не мог.
В один из дней, не говоря ни слова, он просто положил перед Янкой свидетельство о своём браке с женщиной лишь на девять лет старше её самой. Нет-нет, не подумайте ничего плохого! Новая жена оказалась порядочным человеком. Ещё не забыв свою юность, она понимала Янку и, как могла, старалась смягчить жёсткие рамки, установленные отцом для взрослеющей дочери. Что, впрочем, удавалось весьма редко.
В тот злосчастный (счастливый?) день, когда все соседи сидели на лавочках около своих дворов, отдыхая от бесконечных хлопот по хозяйству, Юркин отец решил «обмыть» полученную премию. Сам Юрка находился неизвестно где, идти за «чекушкой» пешком было далеко, а душа требовала праздника. Вот тут-то Зойка и подкатилась с предложением смотаться в магазин на Юркиной «Яве». Папаша с сомнением посмотрел на своё чадо, но желание праздника оказалось сильнее, и он позволил Зойке взять мотоцикл. Зойка пригласила Янку, которая тотчас вспомнила отцовское «НИКОГДА!!!», но, всё же, вскарабкалась на сидение – кто-то ведь должен был сторожить мотоцикл, пока Зойка уйдёт за покупкой?
История повторилась в точности. Отец стоял посреди улицы и ждал, чтобы девчонки подъехали. Когда Янка, понурив голову, приблизилась, отец с размаху влепил ей увесистую пощёчину и вошёл в дом.
Янка побрела следом. Видимо, отец почувствовал, что перешёл какую-то грань. Он кричал и кричал, обвиняя дочь, а она исподлобья, не мигая, смотрела ему в глаза и молчала.
Работал отец в вечерней школе, находившейся в десяти минутах ходьбы от дома. Янка знала, - сейчас он уйдёт, и у неё будет время всё обдумать и принять решение.
Чтобы не вызывать подозрений, затеяла мытьё полов в доме.
Отец и дочь. Они чувствовали друг друга в этот вечер. Янка знала, что отец придёт между уроками проверить, всё ли с ней в порядке, а отец догадывался – пощёчина на виду у всех толкнёт дочь на что-то неожиданное. Когда он прибежал домой, Янка старательно домывала полы. Не удержавшись, отец снова накричал на неё, а она снова промолчала, не подняв головы.
Теперь Янка была уверена, что отец успокоился и не придёт до конца занятий. Она собрала свои документы, фотографии, тетрадку со стихами, сложила в сумочку, с которой ходила на работу и, заперев дом, шагнула в темноту ночи.
Трое суток Янка ночевала у подруг, забегая перед уходом на работу к бабушке, чтобы утешить её. Бабушка плакала и просила помириться с отцом.
На третье утро у бабушки Янку встретил отец.
Поговорили.
Отец понял, что дочь выросла.
Янка же отстояла своё право на самостоятельность.
И они помирились.
Но на то они и родные, чтобы помирится!
С весной, Эмине!