Пульс.
- Н-да, все говорят, что России нужна национальная идея, - сказал Ярошевский, складывая газету.
- На каком языке говорят? – Осведомился Немиров, занятый полировкой клинка.
- Ну… на русском, - удивлённо ответил Ярошевский.
- Хорошо ещё, - хмыкнул Немиров. – Что эту бредовую идею излагают по-русски. Потому что, национальную историю уже написали по заказу Петра три немца, - Шлёцер, Байер и Миллер. Которые не знали русского языка. А сам великий самодержец изменил даже историческое время. Повелев исчислять его от Рождества Христова. И вычеркнув из существования всю историческую Русь до этого виртуального события. Так и живём.
- Допустим, - кивнул Ярошевский. – Но, почему идея-то, бредовая?
- Потому, - ответил Немиров, любуясь блеском клинка. – Что любая идея заточена элитой под политическую злобу дня. У народа нет национальной идеи. У народа есть земля.
- За один лишь 20-й век, - усмехнулся Ярошевский. – Её нам урезали дважды.
- И что? – Небрежно ответил Немиров. – Русь сжимается и расширяется. Она живая. Она пульсирует, как сердце. Что и делает её сердцем мира.
- А язык до Киева доведёт, - насмешливо заметил Ярошевский.
- «Novus Ordo Seclorum», - произнёс Немиров. – Это на каком языке?
- Ну, на латыни, - пожал плечом Ярошевский.
- А написано где? – Продолжал Немиров.
- Ну, причём здесь доллар? – Досадливо поджал губы Ярошевский.
- А причём «ordnung» к «орде»? – Не отставал Немиров.
- Абсолютно не причём! – Отмахнулся Ярошевский.
- Потому, - кивнул Немиров. – Что в нынешнем понимании, слово «орда», стало синонимом дикости и беспорядка. А ведь так называлась Русь до пришествия Христа. Измените значение слова, и вы измените идею, заложенную в нём. Вы знаете, что такое «чёрт»?
- Ну, бес… , - осторожно ответил Ярошевский.
- Чёрт, - вздохнул Немиров. – Это человек, умеющий писать «черты». Русский грамотей. Сделайте из грамотея беса, и вся грамота будет бесовской. Тогда вам понадобится какой-нибудь импортный Кирилл, чтобы жить по-новому, от греха подальше.
- Похоже, - заметил Ярошевский. – Получилось наоборот.
- Выверните слова наоборот и получите «непорочное зачатие», - сказал Немиров. – Как будто, зачатие может быть порочным.
- Тем не менее, - усмехнулся Ярошевский. – Церковь, - это «Христова невеста».
- Невеста? – Немиров удивлённо поднял брови. – Что такое невеста?
- Невеста, это девушка на выданье, - ответил Ярошевский.
- Девушка на выданье, это «веста», - сказал Немиров. – Она получает «весть», то есть обучение тому, как следует вести себя замужем. Получив такое обучение, она имеет право назваться «ведунья», то есть, - «ведаю я». Выйдя замуж и родив ребёнка, она будет называться «ведьма», - ведающая мать. А как будут называть девку, не получившую должного воспитания, «вести»? Правильно, - «невеста».
- Допустим, нам всучили шлюху, - усмехнулся Ярошевский. – И фальшивого бога за полновесные сребреники. Но, если избавиться от всего к чёрту, то придётся отсечь слишком многое. Мы рискуем остаться ни с чем. Не получив взамен национальную идею.
- Нельзя отсечь прошлое, - Немиров осторожно отложил в сторону клинок. – Пространство Руси, - это и есть её национальная идея. Русь пульсирует в веках, экспансия, - это способ её существования. «Земля обетованная» нужна тем, у кого нет своей. Выдумывать национальный язык нужно тем, у кого нет собственного. Изобретать экономические законы нужно тем, у кого нет ничего, кроме печатного станка. Время - это не деньги. Время – ветер. Оно сметает печатные станки, бумажные свободы, капища и государства, - земля остаётся. Язык – это народ. Народ, выросший из своей земли, - вечен.
Немиров погладил рукоять клинка.
- Вот и всё, что нужно знать русским о национальной идее.
