Старший прапорщик Иван Васильевич Хрунов был старшиной нашей инженерно-саперной роты. По-военному подтянутый, немногословный он был лучшим старшиной в Вооруженных силах СССР. Во всяком случае, за всю свою службу я не встречал более добросовестного и заботливого старшины. Солдаты нашей роты были при нем как у Христа за пазухой, сытые, обутые и одетые в чистое добротное обмундирование они резко отличались от бойцов других подразделений. Я долго хранил военный журнал «Знаменосец», на обложке которого красовался наш старшина, жаль, что при одном из переездов он бесследно исчез. Для нас молодых офицеров Иван Васильевич был как подарок судьбы. Во-первых, в роте всегда была дисциплина и порядок, солдаты выполняли все его указания, а заодно и наши, беспрекословно. Стоило старшине нахмуриться, как бойцы притихали, и в строю шелестел шепот, - Иван Васильевич сердится! Провинившийся был готов провалиться сквозь землю, испариться и вообще не рождаться на этот свет. Я никогда не слышал, чтобы наш старшина повышал голос и тем более кричал и брызгал слюной как другие. Наоборот, он понижал голос, и от этого становилось жутко и неуютно на душе даже нам молодым офицерам. Во-вторых, при выездах на полигоны и в поле на учения у старшины всегда оказывались хороший шмат сала, хрустящие огурчики, что-нибудь из домашней выпечки и обязательно бутылка медицинского спирта. Он щедро выставлял свое богатство и приглашал нас отобедать. При виде такого изобилия лица наши светлели, а души теплели. Мы выкладывали свои консервы в виде кильки в томате или сардин в масле и с радостью присоединялись к старшине. Обозрев наши скудные припасы, старшина едко замечал, - Да, не воспитываете вы своих жен, товарищи офицеры! И мы понурив свои буйны головы, молчаливо с ним соглашались. Иван Васильевич не любил рассказывать о себе, но кое-что нам становилось известно. Мы знали, что солдатскую службу наш старшина проходил на Кушке, где можно задохнуться от невыносимого зноя. Знали, что его двух старших братьев трактористов убили бандеровцы прямо на пашне. У Ивана Васильевича долгое время не было детей, и причиной этого он считал один свой проступок. В далекой молодости застрелил он двух аистов, живших на дереве у них во дворе за то, что они таскали цыплят. Сын у старшины родился поздно и он в нем души не чаял. Может, от этого и было у него по-отечески заботливое отношение к солдатам нашей роты. Старожилы рассказывали, что когда-то старшина был коммунистом и был исключен из партии после того, как заявил одному высокому армейскому чину, что его за грубость, хамство, и рукоприкладство и на пушечный выстрел нельзя подпускать к солдатам и что такие позорят армию. В составе нашего саперного батальона Иван Васильевич побывал в Чехословакии и участвовал в тушении торфяных пожаров в Подмосковье. Старшина любил подрывное дело и, хотя в его обязанности не входило участие в имитации артобстрела или бомбового удара на учениях, он умудрялся оказаться в гуще событий. Был случай, когда на учениях после ратного дня все отдыхали в палатках и уже собирались отойти ко сну, когда вокруг все засвистело, загрохотало, с противным воем взлетели сигнальные ракеты. Выяснилось, что все имитационные средства сигнальные мины, взрывпакеты и т.д., оставшиеся после учений Иван Васильевич расставил на опушке леса рядом с палаткой офицеров дорожной роты. Сашу Головачева командира взвода потянуло на воздух по малой нужде. В сумерках он не заметил растяжку и вся имитация сработала. Саша, не успев снять штаны, сходил и по малой и по большой нужде. Ржач стоял на весь палаточный городок! Утром старшина получил взыскание от командира части за хулиганство. После учений инженерно-саперной роте поступил приказ уничтожить реактивные двигатели от установки разминирования УР-67 с истекшими сроками хранения. Все было сделано по науке. Двигатели выгрузили и сложили в карьере, ротный лично заложил заряд тротила и переместился в укрытие, которым служил неглубокий окопчик и где его уже ждал старшина с подрывной машинкой. При взрыве у одного из двигателей сработал пороховой заряд и двигатель, взлетев над карьером, понесся на незадачливых подрывников. Оба моментально упали лицом вниз, вжимаясь в дно окопа. Двигатель прогрохотал над ними и улетел в неизвестном направлении. Старшина и ротный облегченно вздохнули и, отряхиваясь от песка, высунули головы посмотреть, куда улетел злополучный двигатель. Изумлению их не было предела, когда они увидели, что двигатель, летевший по странной траектории, вдруг развернулся и полетел обратно в их сторону. У старшины реакция оказалась быстрее, чем ротного и он упал на дно окопа, а ротный сверху на него. Рядом прогремел взрыв, оглушив и слегка контузив обоих, осколки веером пролетели над окопом, но один все-таки попал ротному в ногу. Старшина потом показал свою плащ-накидку, которая висела на кусте рядом с окопом. Накидка была вся изрешечена осколками. Таким образом ротный оказался в госпитале, где ему извлекли осколок и он лежал на излечении. Временно исполняющим обязанности командира роты назначили комвзвода Славку Соколова. Однажды в парке, где рота занималась обслуживанием техники, один из бойцов нашел минный взрыватель МВЗ-57 и принес его в бокс. Взрыватель был тут же конфискован Славкой, который со знанием дела сообщил, что это взрыватель от противотанковой мины, причем не учебный, а боевой, так как на нем была нанесена красная полоса. Старшина посоветовал Славке быть поосторожнее и побыстрее сдать взрыватель на склад артвооружения. Но Славка, войдя в раж, сказал, что взрыватель безопасен, так как для того, чтобы он сработал необходимо усилие в 250 кг/см;, а вес человека в среднем 80 кг. И решил это практически продемонстрировать. Положив взрыватель на бетонный пол, Славка сказал, что стукнет по нему каблуком и ему ничего не будет. Бойцы от греха подальше спрятались за технику, а старшина с опаской отошел подальше. Раздался звук, похожий на выстрел, взрыватель сработал, у Славки оторвало каблук и несколько мелких осколков вонзились в ногу. Старшине досталось осколков больше. Славка прыгал на одной ноге и вопил, - Ой, ой, ой! Из сапога с оторванной подошвой текла кровь. Обоих на санитарной машине увезли в санчасть. Старшину, как более пострадавшего первым поместили в операционную, а Славке велели ждать своей очереди. И тут в окно Славка увидел, как ко входу в санчасть подлетел уазик командира части, которого он боялся больше, чем предстоящей операции. Разгневанный командир с криком, - Где эти мудозвоны! – уже поднимался по лестнице. Славка заметался и, увидев бытовку, в которой хранился уборочный инвентарь, спрятался в ней. Славку нашли по кровавому следу, который тянулся по коридору от кушетки до бытовки. Командир части был в ярости, за короткий промежуток времени в части три подрыва и все в одной роте, которая оказалась практически обезглавленной, командир роты, старшина и командир взвода прохлаждались в лечебных учреждениях. Вскоре командира роты, который после ранения заметно прихрамывал, перевели служить в военкомат. Спустя год после пожара в части перевели служить в другое место Славку Соколова. Пришло и мое время прощаться с ротой и уезжать на другое место службы. Через несколько лет, случайно в штабе округа я встретил одного моего сослуживца, который сообщил мне печальную новость. От саркомы скончался Иван Васильевич, инженерно-саперная рота по настоящему осиротела. Совсем недавно меня разыскал через социальные сети бывший солдат нашей роты, который очень тепло отзывался о нашем старшине, - Иван Васильевич, нам молоденьким солдатам, был как отец.
