Она уходила нехотя, эта дряхлая седая старуха. Кое-как собирала свой истлевший до тонких, почти невидимых, нитей скарб. Охапками швыряла его оземь и сама топталась по нему слабыми искривленными холодом ногами. Злилась и раздраженно бросала в лицо, словно проклятия, порывы промозглого, леденящего душу, ветра. Кружила, устремив куда-то вдаль подслеповатые тусклые глаза. Произносила полушепотом странные заклинания, замерев неподвижно на секунду-другую. И вновь неистово хохотала, унося вслед за собой серую змеевидную поземку. Завывала по-волчьи, серым занавесом отгораживаясь от всего нового, пришедшего неожиданно ей на смену. Разбросав в стороны длинные, костлявые руки в лохмотьях изо всех сил пыталась зацепиться за ветки деревьев. А они уже не трещали и не ломались от ледяного ее прикосновения, а изгибались, вычерчивая в воздухе графитом иероглифы новой жизни, осознавая свою силу и ее беспомощность. И вырвавшись из ее цепких мертвых пальцев, устремлялись вверх, навстречу пробившемуся вдруг сквозь серую пелену холодному и еще неяркому солнцу. Так уходила зима...
Миниатюра, как нельзя кстати попалась мне на глаза. Сегодня 31 марта. Вечер. Город Тверь. Смотрю в окно. Сыплют крупные хлопья снега. Видно, что снег мокрый. Машины проезжая оставляю широкие полосы колес. А люди месят снег ногами, стараясь ненароком не угодить в одну из луж ,коих у нас в Твери сотни и даже тысячи. Снег сыпет пеленой. Свет фонаря напротив подернут словно туманом, и кажется, что светит лишь едва-едва. Красиво... По-зимнему.