«Ты-не пес, а хитроумная прожорливая обезьянка!» - прошелестел я в полусне, доедая остатки, припасённого мной под подушкой банана на случай внезапного приступа ночного голода.
Что поделаешь? Инсулин. Диабет, как последствие весело проведённой юности- указание важных, циничных и строгих врачей.
А, кстати, зачем такая говеная юность, если ты ее не проводишь беззаботно и свободно?
Не важно, если оглушительно и страшно грустно становится после веселых вечеринок с выпивками и развязанными девицами в модных по их понятиям платьях, любящих эстраду в стиле перьев, блесток, сразов и нарядов Киркорова, как и соответствующими приключениями в случайных постелях.
Развлечения молодых животных, не ведающих, что творят!
Не читаешь книг, не входишь в пряные ароматы Бодлера с его « Цветами зла», не ведешь длинные и загадочные диалоги с картинами Вермейера,подолгу не разглядываешь курительные трубочки, кружева и шляпы "Малых голландцев", не ходишь в театр на все премьеры, где без конца и без начала, по кругу, анализируешь проблемы пьес Чехова, когда не можешь понять до конца, на черта эта мадам Раневская в шляпке с цветами по сути сама рубила «Вишнёвый сад» на корню, а потом ко всем окружающим имела страшные претензии, не приглашаешь ту или иную смазливую девчонку - однокурсницу провести пару весёлых и приятных часиков в тёплой постельке под не отягощающие сознание приятные и гармоничные звуки ансамбля «АВВА»?
“I love you, I do, I do, I do…”
Типа перевод с английского на крестьянский - так два часа и делали-делали-делали!
Сами понимаете что.
Мы именно этим и занимались (что тут плохого?),
причем, в разных позах и изобретательных положениях-страшно опубликовать подробности, чтобы не быть объектом для критики странно одетых людей в эпических нарядах, как-будто бы специально наряженных для премьеры в “Гранд-Опера” в опере на исторические сюжеты, называющих себя служителями церкви святой и главными страдателями за ваше разумение и благолепие.
Бог им судья - опять же! Тем же и отмашемся, что нам предлагают!
Перевод - не соответствует оригиналу, разумеется, но что поделаешь?
Как говориться, на скорость не влияет!
Зато кайф огромный.
Такова прелесть юности, не отягощенная тещами или свекровями, сборищем родственников, которые алчно ждут наследства или расписание раздачи нажитого добра, которое им никогда не принадлежало, и всяким другим мелочами и жалким народишком вокруг, которые прибыли с предательски скорбными лицами, чтобы пожрать и выпить на поминках на халяву полу тухлые салаты и не свежую рыбу, короче мурлом, вокруг!
На какую помойку ее тогда снести-эту юность, если она заполнена только успехами в школьных общественных мероприятиях, прилежным поведением и получением жёлтых грамот за отличную учёбу под звоны и гудки школьных горнов, «туш» под пыльное черное фортепьяно и рыдающих от умиления общественниц из родительского комитета?
Вдруг я увидел над плечом два круглых глаза черно-жёлтого цвета и почувствовал нежное прикосновение бархатной шершавой мордочки с мягкими усами.
- Ага, собачкой ты только умело прикидываешься!
В руке экзотическим цветком из доисторического леса, населённого страшными длинноносыми и длинноногими ихтиозаврами и ужасными прожорливыми животными, жарко и остро - пахнущими растениями, странных окрасок и запахов своим вкусом бьющими в нос, повисли четыре жёлтых лепестка обглоданного банана.
Пёс довольно чавкнул половиной банана и скрылся в тёплой норе из одеяла и отдался привычным, мягким объятиям Морфея.
Послышалось ровное дыхание умиротворённого и по-настоящему счастливого существа- причём, самого счастливого на свете.
И тут вопрос в голове?
-А ты вообще, кто?
Пёс, или что, чтобы жрать бананы по ночам?
- Ты за кого? За «красных» или за «белых»?
Такса отвечает.
- В смысле?
Я ни за кого! Я - сам по себе!
Но писнуть на ваш чудный дорогой многоцветный ковёр посреди комнаты могу легко! И тем отомстить за пропущенную из-за сна и лени прогулку - у меня же нет унитаза, ни переносного клозета нет тоже, не забыли?
- Ну, и будешь казнён за центризм и непонимание главного направления движения человеческого прогресса, результатами последних выборов и усыплён и кремирован в ближайшем специальном морге для собак.
- Ты чего, хозяин, сдурел совсем?
Ты забыл, кого и что спасал на пожаре своего дома Сомс Форсайт из своей знаменитой саги о пресловутых Форсайтах Голсуорси?
- Только картину « Белая обезьяна», которая выражала его сраную жизнь, отравленную одним - выгодными биржевыми спекуляциями, обманом женщин и простых людей, неправедным обогащением - деньгами, но без любви, преданности и чести, и даже обезьяна побелела от непомерного стыда и его проделок по жизни и пекинеса Тинг-а-Линг под мышкой-даже дорогущую картину испанских художников « Vindimia” (сбор какого-то винограда, которую он купил за бешёные бабки на аукционе) бросил без всякого сожаления!
А ты вообще, видел белую обезьяну в живую? Или он спасал себя? Ты такую картину видел? Ее никогда не существовало-вдумайся!
Вот так, друг мой!
Он спасал себя, остатки его никчёмной жизни и Тинг-а Линга-вот и все!
А я чем хуже, чем какой-то мокрохвостый английский пекинес с приплюснутой рожей и выпученными глазами наперекосяк?
Пёс внимательно посмотрел прямо в глаза, вылез из импровизированной норы из одеяла, где было тепло и приятно, оценил меня взором, полным удивления, и с ужасом стал крутить янтарными очами, полными вселенской печали и почти уже на чистом русском языке спросил:
- Это где находиться? Эта самая кремация?
- Да, недалеко тащить тебя! Не беспокойся!
- Считай, что ты сдох - тебе то какая разница?
- В чёрный полиэтиленовый мешок тебя - и все!
- Что называется по-итальянски, "La commedia е finita",то есть “ комедия закончена!”, чтоб ты понял, тупица!
В общем, каюк тебе и все, чтобы не употреблять другие грубые народные выражения.
- Ты, вообще, кто, чтобы со мной так разговаривать?
Собака?
- Смотри, сейчас сквозняк прохватит - твой длинный позвоночник и так требует особого внимания из-за твоего длинного тела и любви к сладкому- ты заболеешь, помрёшь при неизвестных историкам обстоятельствах - твоя чёрная шершавая шкурка очень хороша для изготовления тонких дамских перчаток для модных и шумных приёмов с участием милых журналисточек в полуголых платьях с мелированными волосами под Мэрлин Монро на пятом десятке и заретушированнными косметикой следами сложно и тяжело прожитых лет, в фальшивых драгоценностях и осоловевших от трудных задач по бизнес-планами продажи «ничего для чего-то» промоутеров в итальянских костюмах.
- Ну, да-супер предложение, спасибо, хозяин, как из старого еврейского анекдота.
- Вова, папа весит на верёвке! Не дёргай папу за нос. Он не для того повесился!
- Ну, и сиди тихо и не жри бананов по ночам!
Собаки должны охранять дом, следить за порядком, размышлять , по крайней мере, что там мыши делают, какой коварный план задумали по очищению наших закромов, в которых и так почти ничего нет, а не питаться заморскими фруктами, тем более по ночам!
- Не жри мой банан!
Тут одна академическая дама попала-это да!
Вылезла один раз по недоразумению из лимузина, запуталась в дилемме, что в жизни важнее бюджетные деньги или высокие мысли, о которых днями и длинными тревожными ночами в изнеможении думала, чуть не проглотила свою дорогую искусственную челюсть и не одурела от сложности проблемы.
Чиновники, не догадывающиеся о простом существовании словарей с ударениями, без конца засыпали ей вопросами в стиле, как правильно сказать « иди на **й или на **й», и где там правильно поставить ударение в стиле русской академии языковых наук, чтоб это вышло эстетично, отвечало академическим нормам и пристойно для широкой публики.
Дама думала и отвечала так, чтобы ей за это ничего не было! То есть объясняла, куда это ударение ставится и в каком случае.
Ей эти вопросы ( дама-то была образована и была озабочена судьбой русского языка как знаке национальной идентичности!)! осточертели, и она, как все, как простая работница фабрики в шапочке или косынке « Фиг проссышь Лимитед Лтд», как честная пионерка и член команды правящей партии, спустилась в метро, о техническом и физическом существовании которого в жизни простых граждан даже слегка подзабыла, как о чудесной сказке из далёкого и нежного детства, и тут ей пробормотали на серой дерматиновой скамейке вагона метро для не элитной публики:
- Подвинься, старая ****ь!
Дама была академиком всех мыслимых и бессмысленных академий и была ко всему теоретически подготовлена и вооружена объёмом многих странных необходимых и совсем ненужных знаний, но к такому роду поворота событий и вопросов со стороны взрослого, привитого от всех болезней прививкам, половозрелого мужчины в серой кепке, взиравшем на неё тяжёлым взглядом тупого самца, у которого просто не состоялась запланированная встреча и случка с ярко накрашенной и грудастой девицей из ближайшего продмага, и посему не расположенного к исполнению нежных французских этикетов, она по-настоящему не была готова.
Она пребывала в некотором замешательстве-так сказать, даже в душевном смятении и тревоге.
Но тут же сосредоточилась, собралась, подготовилась, как Валентина Терешкова перед полётом, одела воображаемый шлем на голову и скафандр и ответила,вспомнив боевую юность, полную разнообразных симпатичных амурных приключений с перспективными и бойкими молодыми учёными в очках и слегка отрастающими просвечивающими бородками, ещё не растерявшими свой боевой пыл в пыльных коридорах библиотек в поисках истины и правды.
- Это вы-мне? Спасибо за комплимент!
- Мне ведь всего 70 лет!
Поправила бриллианты, украшения и жакет и пересела на другое место.
- Вот так, мой друг, а ты тут квакаешь!
- Я не квакаю, я , как раз, лаю!
Лягушкой я был в прошлой жизни!
Квакают все - и это нормально - на нашем болоте, в лягушатнике так принято, но главное, что некоторые, с серьёзным и важным видом, чуть живот не треснет от великолепия и важности, и думаю- ты-та самая лягушка уже совсем конченая, приплюснутая, толстая и тупая дура, чтобы это все выносить на полном серьёзе и видеть и размышлять с умным видом и ещё награждать друг друга всевозможными премиями!
Причём, с торжественным видом вешать друг другу медали, сделанные из случайно проплывающих мимо белых или жёлтых липких лилий и кувшинок!
- А, да, я забыл!
- Одно слово скажу-ты на что претендуешь?
Брал Берлин или Вену, как мой дед?
Лежишь тут кверху животом и яйцами на перевес, жрёшь мой банан и без конца задираешь лапу на прогулке , как артистки кордебалета Мариинского театра? И мечтаешь в безумии вожделения о толстозадой сучке из соседнего подъезда?
-Кривоногий, страшный и смешной! И жирный!
-Знаю, но она хоть толстая и с огромной задницей и маленькой головой и небольшим мозгом, на тоненьких ножках, но все-таки она - творенье
