Мой хрустальный мир зиждется на вере в то, что всё будет хорошо. Его хрупкие лепестки звенят под одними только взмахами ветра, бесплотными, но разрушительными. Вода и свет танцуют в них, а вокруг насколько хватает глаз, разлетается неуловимый вальс звуков и бликов. Смешно, но даже их усилий достаточно, чтобы погубить крохотные скорлупки, которым чудом удаётся сохранять равновесие до сих пор.
Незнакомцы редко замечают его. И даже если не касаться злодеяний тех, кто хочет растоптать хрупкий цветок и подло умолчать заслуги прочих — защищающих эту уязвимую жизнь невзирая на все причуды погоды и фортуны! — любой проходящий мимо при ближайшем рассмотрении оказывается достаточно важен и могущественен, чтобы изменить форму и содержание этой маленькой вселенной. Пусть даже и не видит её, не помышляет о ней и вряд ли заинтересовался бы, единожды заметив по воле случая...
Признаюсь, — я стараюсь не думать о подобной слабости, чтобы фатализм не сводил с ума, а бессилие не вгоняло в глубочайшую депрессию. Хочется думать что такое отношение к вещам даже немного разумно, когда ты касаешься материи неспособной существовать как-либо иначе. Ведь мир тот увянет, стоит спрятать его в надёжное место, подальше от воды и солнца. Он треснет и будет раздавлен под весом брони или даже тени от могучих стен, стоит только начать возводить их. И будучи однажды приведённым в движение он, вероятно, уже слишком зависит от элегантных капризов судьбы, заставляющих порывы ветра и даже взмахи лап проходящих мимо зверей и птиц швырять его в ту или иную сторону. Даруя новую энергию и неожиданные движения его странному, неказистому, но сокровенному танцу. Танцу Жизни.
