– Как капается? Лапотники! – спросил эсэсовец, у раздетых догола деревенских русских мужиков, которых заставили копать себе могилы.
Гитлеровцы стояли над приговоренными и посмеивались. Многие знали русский им хотелось окончательно сломить дух своих жертв, чтобы они их стали умолять, целовать сапоги и просить пощады.
– Хорошо! Земля мягкая как пух! – ответил мужик.
Один из палачей скривился:
– Что и умирать, не страшно?
– Страшно! Не без того. А кому не страшно?! – сказал Кирилл.
– Так копайте быстрей!
– Э – э -э! Мил человек, – протянул Кирилл. – Куда торопиться?!
– Мы спешим!
– А, ты не спеши!! Ну сам посуди, для кого копаем могилу? Для самих себя! Правильно? Так надо основательно, чтобы покойно было! Чтобы уютно! Потерпи! Смерть штука основательная. Сейчас докапаем, Богу помолимся и тогда уже вы делайте своё дело.
– Больно грамотный!
– Да, где нам, до вас! Не читать, я не умею не писать! Но знаю железно, мы вместе, вы и мы эту могилку копаем, для нас и вас!
– Ты, что несёшь? Это могила, ваша, вам в ней и лежать!
– Верно! Но и то верно, что вы же следом, и ляжете! Признаю, не в эту не с нами, но скоро и в такую же! Ведь оно как, ты с людьми по сволочному так и с тобой судьба как со сволотой , это…
Эсэсовец выстрелил и не дав окончить слово.
Другие убили второго.
А когда кинулись, что надо закапывать то оказалось, что некому так и оставили.
С мертвый открытыми глазами лежал в могиле Кирилл и словно смотрел на проплывающие облака, и так наверно слетела его душа и оседлав одно из облаков, словно коня, понеслась, чтобы предстать перед Богом, а с небес все равно как камень соколом летело на землю возмездие, чтобы настигнуть душегубов и воздать им сполна. И настигла…
