Семён Семёныч меняет профессию (Ужасная музыкальная сказка). Глава 8. Часть 1.
За всей аллеей экспонатов, в сторону от живого уголка, в самом тёмном углу продолговато-овального кабинета, освещаемый светом прожекторов и софитов, под сенью вековых дубов стоял стол с кафедрой чёрного дерева. Стол был таких необъятных размеров, что софиты могли выхватывать лишь отдельные гипертрофированные части его. Что в свою очередь вкупе с зайчиками от табличек и клинков производило на пациентов стробоскопический эффект. Тем самым по теории Апполлинария ещё более угнетая неправильные тенденции в больной психике больных. В целом в любовно обставленном кабинете не было ни одной детали, включая вопли диких животных, которая бы не шла на пользу делу. Своё дело Ивано знал.
За чёрным монструозным разукрашенным световыми эффектами столом сидел, утопая в удобном кресле в обрамлении коллекции и бюстов, сам великий и ужасный Апполлинарий. Завёрнут психиатр был то ли в тогу, то ли в саван в виде волосатых крыльев гигантской серой моли. С одной стороны наряд был данью уважения деду, с другой традицией семьи Ивано назлить своему отцу. Который назлил своему отцу, т.е. деду психиатра и т.д. Уважение семейных традиций также было семейной традицией Ивано. На том семья и стояла. В руках психиатр перебирал чётки из маленьких вскрытых черепушек. Для пущего куражу на чётках со свистом качалась из стороны в сторону точная в масштабе модель маятника. Модель была половиной названия одноимённого рассказа Э.По. Второй половины у Апполинария не было. При всех его стараниях и связях психиатру не удалось согласовать проект колодца в своём кабинете в отделе архитектуры из-за угрозы обрушения здания поликлиники.
Огорошенный Сем-Сем подавлено стоял у подножия и в тени кафедры. А Апполиннарий блестел стёклами монокля, норовя попасть отблеском Семёну в выпученный глаз:
-С чем пожаловали, голубчик? На кого жалуетесь?
-Тум-тум-ту-дум!
-Песни петь будем? Могу и подпеть. Это ваше приёмное время сквозь пальцы в песок стекает.
-На это и жалуюсь, - Сем-Сем решил для начала начать с малого.
-На плохой слух? Или динамический диапазон вокала маловат? А может голосу октав не хватает? – попытался скептически поугадывать Апполлинарий. – Так вам не ко мне, а к ухо-горло-носу. Кабинет на этаж ниже через коридор напротив.
-Нет, к Вам, – начал отвердевать Семён. – У меня музыка в голове играет.
-Эка невидаль! – съёрничал психиатр. – Нынче у каждого оболтуса с малых лет музыка и голоса в голове наяривают. Наушники снимать пробовали?
-У меня без наушников наяривает, - насупился, начиная обижаться на непрофессиональное поведение профессора, Сем-Сем.
-И вы с этой ерундой ко мне припёрлись?! В то время, как в очереди толпятся потенциальные маньяки, – в ответ начал раздражаться Ивано. –Так радуйтесь, что вам даже наушники не нужны. Это же мечта меломана – встроенная в голову аппаратура! Звук хоть достойный?
-Я не только с этой ерундой припёрся, - снова перешёл в атаку Семён. –У меня эта какофония ещё и визуальными спецэффектами сопровождается. А звук хороший. Вот только одна и та же мелодия заела.
-Чудак человек. Люди вон готовы отдать бешеных бабок за всякие глюки. А ему на халяву досталось счастье – да ещё и аудио, и видео в одном флаконе. Так он жаловаться пришёл. Или это вы хвастаться пришли?!
-Какое там хвастаться!!! Вам бы на весть день музыку заупокойную по кругу и мерзкую рожу из зеркал в нагрузку!
-Что за рожа? Черти? Демоны? Инопланетяне?
-Хуже! Управдом!
-Тогда н-да, тяжёлый случай.
-Ну, дык и я о том же. А Вы маньяками давай уже скорей оскорблять!
-Ну что ж, взойдите-ка на мой пьедестал, - с вялой заинтересованностью пробубнил Апполинарий. И тут же спохватился, резко повысив голос на октаву: –А ну-ка, стоять на месте! Анализы и флюорография в порядке?! У меня фобия заразиться.
-У Вас же карточка моя со всеми анализами и флюорографиями. Я с детства здоровым ребёнком рос. Только коленки обдирал об соль в углу, - снова стал терять уважение к психиатру Сем-Сем.
-Ну, ладно. Взойдите. И не надо обижаться. У каждого свои недостатки. И у психиатров фобии бывают. Что, психиатры не люди, что ли? – попытался спасти пошатнувшееся профессиональное положение психиатр.
Семён по приставной верёвочной лестнице с хлипкими перекладинами с трудом вскарабкался на край кафедры. Где его уже поджидал оказавшийся вблизи уже не настолько великим и ужасным Апполлинарий. Сем-Сем был даже повыше Ивано и пошире в плечах. Всё-таки сантехнические работы более чем психиатрические способствуют мышечному тонусу. Усадив Семёна на низкую и узкую круглую вертящуюся табуретку, психиатр начал осмотр со стетоскопического исследования.
