Утром пришла СМС-ка: «Мы думаем о вас 365 дней в году, но только сегодня решили честно в этом признаться. Сегодня у нас есть повод. С Днём рождения».
Спасибо, конечно, но меня нужно будет поздравлять только через два месяца, правда, также 19 числа. А сегодня День рождения у моей когда-то закадычной подруги Ленки. Уже целую вечность я не видела бывшую одноклассницу, но странным образом последние несколько лет ошибка оператора мобильной связи напоминает мне о ней. А ведь когда-то к этому дню я заранее выбирала подарки и сочиняла поздравления.
Я родилась в День Иова Многострадального, правда, во времена СССР об этом не знал никто из моего окружения. Наоборот, все подружки мне завидовали: 19 мая - День пионерии.
В Советском союзе праздник детства отмечался широко: занятия отменялись, детворе с красными галстуками разрешалось бесплатно ездить в общественном транспорте, во всех парках играла музыка и разносились звуки пионерских песен. Советская власть в данном случае не копейничала, и не брала денег за аттракционы и посещения детских сеансов в кинотеатрах. Кое-где даже бесплатно раздавали мороженое.
Тем временем, дома накрывали праздничный стол, и из парка мы с подружками бежали в радостном предвкушении лакомств: мамин вкуснейший «Наполеон», «Ситро», шоколадные конфеты. Они тогда казались необыкновенно вкусными. Наверное, потому что покупались только на праздники, да и качеством были на порядок выше современных аналогов.
Может и лил в тот день когда-нибудь дождь, но у меня в памяти остались только яркое солнце, пронзительно зеленая молодая трава и пахучие гроздья сирени. А ещё все мои гости приносили милые букетики из трёх тюльпанов. Квартира наполнялась специфическим свежим ароматом.
После чаепития мы выбегали на улицу и играли во дворе, пока не раздавался мамин голос: «Катя, домой!». У нас был сто двадцати квартирный дом, и двор буквально звенел от многочисленных детских голосов, но мы всегда слышали материнский призыв и отчаянно взывали: «Ну, мам, ещё минуточку!», даже если знали, что она всё равно не разрешит.
Перед сном я любовалась подарками. Как правило, подруги дарили мне книги или принадлежности для рисования, а мама покупала новое платье.
Ленкин день рождения праздновался совсем по-другому.
Во-первых, погода никогда не располагала к прогулкам: грязь, дождь или снег, огромные лужи, да и темнело рано. Во-вторых, угощение накрывалось для взрослых: салаты, мясные блюда, нарезка, и лишь на десерт выносился какой-нибудь заказной чудо-торт, когда уже и есть-то не хотелось. За стол всегда садились все Ленкины родственники. Для этой цели они в тот день специально пораньше отпрашивались с работы.
Семья Толкуновых принадлежала к городской элите. Мать – известный кардиолог, а отец возглавлял идеологический отдел обкома партии. Не помню уже, кем была бабушка, а вот дед работал швейцаром в крупнейшей в области гостинице, и отказывался уйти на пенсию, несмотря на все уговоры семьи.
Только теперь я понимаю, какое удовольствие он испытывал, наблюдая за жизнью постояльцев (а среди них значились и довольно известные люди), и как не хотелось ему дряхлеть, сидя на лавочке возле подъезда с остальными пенсионерами.
Я до сих пор не могу понять, почему меня принимали в этом доме: моя мать работала в типографии, и наша маленькая семья едва сводила концы с концами. Думаю, Толкуновы допустили наше сближение, потому, что я оказалась единственной подругой их дочери. Ленка тяжело сходилась с людьми, потому что предъявляла к ним непомерно завышенные требования. Сама она была «круглой» отличницей, училась в музыкальной школе и очень ценила и себя, и своё время. Толкуновы на неё нарадоваться не могли, но, наверное, их всё-таки напрягало, что их дочь всегда одна.
И тут появилась я. Никак не могу вспомнить, почему мы всё-таки подружились, что конкретно нас сблизило? У меня всегда были другие подруги: и в школе, и во дворе, и на секции по фехтованию. С некоторыми из них я не рассталась до сих пор, хотя прошло почти полвека: созваниваемся, гостим друг у друга, отправляемся в какие-нибудь совместные поездки. Нет ничего лучше путешествия со старым другом.
Но вот Ленка… Я всегда воспринимала её выше себя, признавая более талантливой, умной, организованной. Разве только читала я в разы больше, но куда было перегруженной занятиями отличнице до запойного проглатывания книг - успеть бы скрупулезно выполнить всё домашнее задание (Ленка тщательно изучила и законспектировала даже материалы XXV съезда, когда историк от большого ума брякнул, что считает это обязательным для любого советского человека)
В школе мы всегда были вместе: на переменах, в пионерской комнате, отбивались от нападения, поджидавших нас возле школы одноклассников. Как сейчас помню - меня закидывают снежками, а на помощь несется Ленка, выставив подобно щиту свой огромный кожаный портфель. Мальчишки, не выдержав удара такого мощного тарана, падают прямо на меня, в нас врезается по инерции Ленка. «Куча мала». Смех, визг, все в снегу, растрепанные, с алеющими щеками. Наледь на варежках, на коленках, в сапожках снег, оторванные пуговицы на шубках. Каким же счастливым и беспечным было наше советское детство!
Жили мы довольно далеко друг от друга, но я всё равно иногда заходила за ней, и мы гуляли вокруг её дома. У Ленки не хватало времени на более дальние прогулки.
Первая трещина между нами появилась, когда в четырнадцать лет я встретилась с Андреем. Симпатичный синеглазый парень тоже занимался фехтованием, и на областных соревнованиях, дожидаясь своей очереди выступать, мы оказались на соседних скамьях. Слово за слово, а потом Андрей проводил меня до дома. Мы постояли в подъезде, поговорили, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы я влюбилась. Он часто звонил, и мы несколько раз сходили в кино. Его шутки казались мне смешными, а замечания умными, и я тогда только и жила, что ожиданием его звонка или очередной встречи.
В мой день рождения я пригласила Андрея в гости, посчитав, что это удобный повод представить его маме и подругам.
Как же я волновалась в тот день, то и дело выбегая на балкон посмотреть – не идёт ли?
Недовольная столь ранним появлением «кавалера» в моей жизни, мама несколько раз меня грозно одергивала – суровыми и принципиальными были мамы нашего поколения. Подружки тоже волновались и шушукались, как бы, между прочим, нервно поправляя волосы, каждый раз когда оказывались у зеркала.
Андрей принёс мне в подарок… рапиру! Они продавались в магазине спортивного инвентаря, но стоили очень дорого, а я всегда мечтала иметь свою - родную!
Это был самый лучший подарок в моей жизни. Никогда больше я так не радовалась какой-нибудь вещи, разве потом - в «лихие» 90-е, когда сумела достать для своего новорожденного сына удобную немецкую коляску.
Андрей вёл себя вполне естественно – не стушевался, хотя на него уставилось сразу же шесть пар заинтересованных женских глаз. Я то и дело металась с тарелками на кухню, поэтому не уловила момента, когда паренёк всё внимание переключил на мою подругу.
Гром грянул на следующий день. Мне позвонила Ленка.
- Не знаю, что ты нашла в этом парне. На редкость неприятный тип.
- Ты что? – возмутилась я. – Он замечательный, такой умный…
- Твой Андрей сегодня дожидался меня возле музыкальной школы, - жестко перебила она восторженные славословия. – Сказал, что я ему очень нравлюсь.
Моё бедное сердце ухнуло вниз. Мне Андрей ничего подобного не говорил – это как бы само собой подразумевалось.
- А ты? – прохрипела я.
- Сказала ему, что с парнями подруг не встречаюсь. А он ответил, что всё равно будет меня ждать. Сейчас Андрей стоит у нас под окном. Знаешь, где детская площадка?
Разумеется, я знала – сколько раз мы играли на этой площадке в бадминтон. Мне стало по-настоящему плохо. Я не то, чтобы не поверила Ленке, но какая-то сила вынесла меня из дома. Практически всю дорогу я бежала в безумной надежде, что это какое-то недоразумение и, только увидев одинокую фигуру Андрея на детской площадке, поняла, что зря так спешила.
Между тем, Андрей заметил меня.
- Прости, - лениво сказал он, - так получилось. Но Лена мне подходит больше, чем ты.
- Почему?
- Для меня это очевидно. Я всегда мечтал встречаться с такой классной девчонкой.
Андрей сказал это так, что я задохнулась от унижения. На Ленкином окне шевельнулась занавеска: она за нами следила. Трудно объяснить, что со мной происходило, но именно в тот момент я осознала, насколько сильно влюблена в пренебрегающего мною паренька.
Всю ночь я проплакала, несмотря на увещевания мамы. Увы, но её призывы «тебе ещё рано думать о мальчиках», «будь гордой», «и получше его найдутся» не произвели на меня должного впечатления.
На следующий вечер опять раздался звонок:
- Андрей обосновался на детской площадке. Уже несколько раз говорила ему, чтобы уходил, а он стоит и смотрит на мои окна.
Итак, несколько дней подряд. А потом Ленка рассказала, что Андрей побывал у них дома.
- Бабушка его пригласила. Сказала, что такая преданность должна быть вознаграждена.
Ну что сказать - мне было плохо, очень плохо. Я потеряла аппетит, практически не спала, стала прогуливать занятия, потому что не могла сосредоточиться на уроках. И только запоем читала стихи – рифмы успокаивали меня, и в строчках знаменитых поэтесс я находила отзвук терзающего мою душу чувства неразделенной любви.
Ленка отчитывала меня за прогулы, злилась, и, думаю, презирала за слабоволье.
Даже спустя столько лет мне неприятно вспоминать о том кошмаре. Всё это не могло не обеспокоить мою маму. Сначала из нашей квартиры исчезла рапира.
- Бойтесь данайцев, дары приносящих, - заявила мама в ответ на мою истерику.
А потом она позвонила Ленке.
- Я прошу, чтобы ты больше не рассказывала Кате о ваших отношениях с Андреем.
- Нет у нас никаких отношений.
- Тем лучше. Остается только перестать говорить об этом с Катей. Не упоминай его имени.
- Я не буду врать.
- Это похвально, но я и не прошу врать. Молчание иногда сродни милосердию.
Как я не завалила экзамены за восьмой класс? Непонятно. На лето мама отправила меня в гости к своей подруге тогда ещё в Ленинград. Я бродила по Невскому, посещала музеи, слушала музыкантов, в изобилии выступающих тогда на ступеньках Казанского собора, и любовалась фонтанами Петергофа. Тогда впервые этот волшебный город помог мне прийти в себя. Позже я не раз прибегала к целительному эффекту его музеев и улиц, когда меня настигала очередная беда.
Когда успокоенная и смирившаяся, я вернулась из поездки, Андрею уже надоело ухаживать за Ленкой, и он навсегда исчез из нашей жизни.
Весь девятый класс я усиленно занималась, наверстывая упущенное – моей целью стало поступление на юридический факультет местного университета. Конкурс был человек пятнадцать на место. Ленка же решила стать экономистом: ей всегда играючи давались точные науки.
Мы по-прежнему дружили, но когда за мной вновь стал ухаживать парень, знакомить его с Ленкой не стала. И вообще, появилось много тем, которые я тщательно обходила в наших разговорах. Категоричность и бескомпромиссность подруги начинала меня тяготить.
И вот однажды в её
