Его инстинкты

    Его гнал вперёд основной инстинкт. Лёгкий, едва уловимый запах пробудил вожделение и уже не отпускал. Это был умопомрачительный аромат его истинной. Волны возбуждения накатывали, отзываясь в паху сладкой пульсацией и нарастающим желанием обладать. Древний, как само время, клич рвался из горла, но он сдерживал его, почему-то опасаясь спугнуть свою удачу. Инстинкты предупреждали, шептали, внушая невнятное беспокойство, которое не объяснялось разумом. Что они ему шептали? О чём предупреждали?
    Подобное двойственное чувство создавало взрывной коктейль, где переплелись дикая, необузданная похоть и невнятное ощущение странного предчувствия какой-то незавершённости. Плоть звала его вперёд, разум же пытался анализировать странные сигналы подсознания.
    Серый волк, такой крупный, что казался совершенно нереальным, стелющейся рысью двигался по лесу, опустив свою лобастую голову вниз и вдыхая тонкий, едва уловимый запах, оставленный на прогретой солнцем тропе. Истинная прошла здесь давно, поэтому след успел выветриться, но оборотень неутомимо бежал вперёд – сильный и упорный. Его охота продлится столько, сколько будет необходимо, чтобы вожделенная добыча стала его по праву.
    Волк, втягивая воздух, чётко определил, что она находилась в человеческой ипостаси, но почему-то пребывал в уверенности, что спящая сейчас волчица, почуяв его, возобладает над человеческой сутью девушки. Тогда они продолжат свой бег уже в паре, резвясь, игриво покусывая друг друга, чтобы потом слиться в упоительном движении, когда душа и тело подчиняются лишь одному, самому правильному и самому сильному инстинкту – инстинкту продолжения рода.
    Потом они не единожды проделают то же самое, приняв иную форму. Волчья половина оборотня признавала, что в человеческом облике любовная игра и соединение тел намного разнообразнее и приятнее, но именно этот, самый первый раз он хотел совершить в звериной ипостаси.
    Жаркие картины предстоящего действа калейдоскопом мелькали в распалённом разуме человека-волка, разворачиваясь в бесконечную череду фантазий, не ограниченных какими-либо правилами или глупыми человеческими законами. От этого возбуждение вспыхивало с новой силой. Сейчас он разорвал бы глотку любому, кто даже случайно окажется на его пути.
Впереди мелькнул просвет. Деревья редели, уступая дорогу кустарнику. Тропинка нырнула и затерялась в разнотравье луга, усеянного цветами. Волк, словно налетев на невидимую преграду, резко остановился.
    По лугу шла маленькая девочка и собирала цветы. На сгибе её левой руки висела небольшая корзинка. Золотистые локоны выбивались из-под чепчика неожиданно красного цвета. Девочка напевала простенькую песенку и пританцовывала, кружась от избытка радости, которую испытывала в настоящий момент. Ей было весело просто потому, что ярко светило солнышко, а пёстрые бабочки перелетали с цветка на цветок, напоминая собой их яркие лепестки.
    Оборотень втянул воздух носом, ожидая почувствовать лишь соблазнительный запах такого желанного и недоступного для него обеда – людоедство противно его принципам, но в ноздри ударил другой, совершенно неожиданный и сильный аромат, принесённый лёгким ветерком. Истинная! Его истинная всего лишь маленькая девочка! Вот причина того странного чувства незавершённости, вот о чём ему шептали инстинкты, вот почему запах такой слабый – она ещё не готова.
    Волк глухо застонал, проклиная злую судьбу, подарившую встречу с его парой, но не позволившую завершить её так, как рисовало ему воображение.
    Ноздри оборотня нервно дрогнули, последний раз вдыхая пьянящий запах, исходивший от удалявшейся в сторону села девочки. Зверь бесшумно отступил назад, в лесную чащу, чтобы боль превращения хоть немного приглушила безумство вожделения.
Он подождёт. Всего несколько лет – и девочка превратится в девушку, а с ним пускай пока все эти годы живёт воспоминание о первой встрече с милым златовласым чудом в красном чепчике и букетом полевых цветов в руках.