И армян. Потому что Она и они красивые. Нет, не точно: очень красивые!..
Когда вы пойдёте по улицам древнего Еревана, то почти все встречные будут людьми с живописными бровями, под которыми влажно мерцают удивительной красоты глаза всех оттенков агата, обрамлённые глянцево-чёрными ресницами, даже если голова человека, так щедро украшенная природой, уже совсем белоснежная, подобно вершине вечного и великого Арарата.
А Ереван как распахнёт перед вами свои тёплые розовые объятия, как прижмёт вас к самому сердцу своему, как влюбит в себя с первых же часов, которые вы проведёте на его радушной земле. А розовый он потому, что почти весь город построен из такого камня, который называется розовый туф и который в Армении и добывается. И выбор камня не случаен. В своё время архитектор Александр Таманян посвятил этот город своей жене, а потому и искал для стен его цвет самый женственный и величавый.
Скажите, кто-нибудь из тех, кто читает эти строки: а вы посвятили своей любимой город? Или хотя бы дом? Или просто квартиру?..
Вы всё идёте, идёте по Еревану, по его то вздымающимся вверх, то стремительно спускающимся вниз улицам и улочкам. И город продолжает вас очаровывать. Например, вот этим домом, все стены которого от фундамента до крыши унизаны цветочными горшками. И даже если цветы в них увяли, потому что на дворе конец декабря, а в Ереване «лютая стужа» (+8 - +10 градусов), всё равно необычайно трогательно это – представлять здание летом, когда зелень буйствует и дом, как, впрочем, и весь Ереван, вся Армения, изнемогает от обилия жизни.
Если забредёте на Площадь Искусств, походите среди картин, охраняемых их авторами. И вы увидите воочию, как с этих таких разных и по колориту, и по мастерству полотен на вас смотрит душа Армении, смотрит своими прекрасными агатовыми глазами.
Рядом же с площадью шагают четыре бронзовых армянина. Идут прямо по киноленте, которую вместе и придумали, и сняли. Это – памятник фильму, одному из лучших произведений «Арменфильма», киноленте «Мужчины».
Когда же под вечер устанете от обилия красоты и проголодаетесь, найдите совсем простенькую «стекляшку» - кафе «Метелица», где замечательный юный повар Арман приготовит для вас такие фантастические овощные голубцы или жаркое по-русски, что вкус их вы ещё долго будете помнить. А другой Арман, официант, пригласит вас сюда для встречи Нового года. И вот среди этих так недавно совершенно не знакомых людей будет вам так уютно, что память о них станет для вас памятью сердца. Да чем же другим она может быть, если мальчики-официанты Тигран и Карэн один - будущий классический певец, а второй – драматический актёр.
Но если Счастье решит уж полностью утопить вас в себе, то на площади Республики выйдет вам навстречу из своего белого «Opel» Артур, аскетически худой человек с чеканным армянским профилем и огромными руками, которыми, как мне показалось в первый момент, не баранку иномарки крутить, а душить младенцев и козлят, потому что шейки у них то-о-оненькие.
Так вот, если Артур вас выберет, то поезжайте с ним туда, куда он скажет, и Армения тогда заиграет для вас всеми цветами радуги.
Он покажет вам храм Гарни, который по величавости постройки нисколько не уступает храмам древней Эллады. А потом он увезёт вас к монастырю Гегард, вырубленному частично в скале. И в недрах его, в тёмной-претёмной пещере, течёт источник, вода в котором обжигающе холодна и великолепна на вкус.
Если же у вас есть в запасе несколько дней, чтобы провести их в обществе Артура, то по дороге на Севан, самое большое озеро Кавказа, он угостит вас удивительно остроумным разговором:
- Дааа… На Земле всего три национальности: русские, «нерусские» и армяне,- говорит мой гид, не сводя глаз с убегающей вперёд дороги.
- Почему же только три, Артур? А евреи, например?..
Лёгкая полуулыбка в мою сторону и его грациозный ответ:
- Ха! Евреи – это всего лишь бОльшая часть «нерусских»…
А когда мы стояли на берегу бывшего серым в то туманное утро Севана, к нам подошла юная моя соотечественница и, обращаясь к Артуру, потому что распознала в нём местного жителя, спросила:
- Скажите, мужчина! Неужели в Армении даже моря нет?..
Я перестаю дышать, чтобы не пропустить его ответ. Он же с улыбкой царя зверей, не отрывая глаз от невидимого другого берега озера, любезно отвечает:
- Море-то есть! Воды – нэт!!.
И при этом красноречиво разводит свои гигантские руки в стороны, словно пытаясь обнять всё великолепие грандиозного Севана.
Когда же мы подъехали к монастырю Айраванг и уже собирались подняться к его 1100-летним стенам, на площадку для парковки стремительно вкатилась дорогая машина тёмного цвета. Из недр этого чуда современной техники вышла миниатюрная армянка лет шестидесяти. Всё на ней, начиная от каракулевой шубки и шляпки и заканчивая ухоженным маникюром, говорило о высоком статусе. Тут же с водительского сидения к ней выскочил её грушеподобный, очень нижесреднего роста попутчик и стал злобно вопить что-то ей в лицо, размахивая руками. Ситуация была столь неожиданной, что я, признаться, растерялся. А потому, стараясь быть предельно любезным, обратился к женщине:
- Быть может, я смогу чем-либо вам помочь, сударыня?..
Она удивительно спокойно и неторопливо поправила очки в дорогой оправе и, словно королева вассалу, ответствовала:
- Вы очень любезны. Благодарю вас, но я и сама могу послать его в ж…
И тут она произнесла то самое почти непристойное слово, существование которого отрицает большинство матерей в России. А дети искренне недоумевают: почему называемая им часть тела есть, а слова нет…
После чего великолепная армянская женщина взяла своего всё ещё продолжавшего пылать спутника под руку, и они неспешно стали подниматься к стенам древней святыни.
Если (вдруг!) Артур почему-либо забудет, то попросите его отвезти вас к горячему минеральному источнику в район Анкаван. Здесь на высоте почти две тысячи метров над уровнем моря искрится и полыхает девственной чистотой снег. За две тысячи армянских драм (1 рубль равен примерно 8-ми драмам) вас отведут в небольшую купальню, у которой нет крыши. И под бесконечно синим небом при пятиградусном морозе вы быстро-быстро станете раздеваться, чтобы нырнуть в небольшой бассейн с 48-градусной водой почти горчичного цвета. Вода в резервуар всё время подаётся через трубу, и тут же в другом углу избытки её вытекают через специально для этого проложенный желобок. Дно купальни усыпано мелкими камешками оранжево - красного цвета, наступая на которые вы словно бы усиливаете эффект от получасового купания. После этой очень приятной ванны чувствуете такую истому и усталость, которая случалась с вами только в детстве, когда, набегавшись по жаре, вы вдруг вступали в прохладно – душные сени бабушкиного дома в какой-нибудь далёкой русской деревне.
Улетал я из Армении в три часа пополудни. И самое «экзотическое блюдо» Артур припас напоследок. Рано утром мы отправились с ним в Конд. Это – своеобразный Гарлем в самом центре Еревана.
- Здесь живут только жЮлики, - предупредил меня Артур, когда мы подъехали и въехали в узкую улочку, криво ползущую вверх.
Здесь нет интернета. Электричества даже нет. Нет и домов в привычном для нас понимании…
Кривые строения и строеньица с полуобвалившимися стенами и уродливо-маленькими окнами, многие из которых, однако, сияют белизной пластиковых рам. Правда «сияние» это больше похоже на «зияние».
Через несколько десятков метров машина уже не могла двигаться вперёд из-за всё продолжавших сужаться улиц. И мы остановились. Тут же из перекошенных зевов нескольких дверей высунулись головы людей всё с теми же прекрасными глазами, которые я видел на улицах ДРУГОГО Еревана, и стали нас рассматривать. Потом к машине начали подходить люди и здороваться с Артуром. Кивали они и мне. В тот момент, когда наши с ними глаза встречались, у них, в самой глубине, я видел отражение очень сложного и странного чувства. Это были любопытство, настороженность, некоторое удивление, сильно приправленные лукавством. Впервые в своей жизни я видел так близко от себя героев Диккенса, Куприна и Горького.
Но не они стали моим последним впечатлением об Армении.
Последним были опять прекрасные глаза.
Уже в аэропорту, прощаясь со мной, Артур близко-близко приблизил ко мне своё лицо, и глаза его замерцали человеческим теплом и, мне даже показалось, грустью. Он обнял меня и прошептал в самое ухо… Опять – нет! В самое сердце:
- Знай, джан, теперь у тебя в Армении есть я. А со мною и вся Армения!..
