Солнце уже клонилось к закату, когда Натаниэль вновь переступила порог больницы.
— Ната? — Ирон удивлённо поднял брови, выйдя в коридор из палаты Лайлы, в которой дежурил. — Что-то случилось?
— Нет, — она качнула головой, поспешно отвернувшись. — Я тут принесла Шандору кое-что… — девушка бросила взгляд на небольшую сумку, что держала в руках. — Можно к нему?
— Хорошо, — помедлив, доктор всё же согласился. — Только ненадолго. Ему сегодня ещё понадобятся силы.
— О чём ты? — Ната побледнела.
— Высшие хотят его допросить, а после отправить в бункер, под стражу. Никто из них не сомневается, что Шандор виновен, — Ирон нахмурился. — Я был против, но они настаивают, а я не могу спорить с Высшими, сама понимаешь.
Натаниэль вся как-то сразу съёжилась. Её пальцы побелели, сжимая ручки сумки.
— А… что делают с теми, кто совершает такие преступления, Ирон? — с трудом сглотнув застрявший в горле комок, тихо спросила девушка. — Какое наказание их ждёт?
— Я точно не знаю, Ната, — доктор нахмурился. — Но я слышал, как Высшие говорили, что ангелу, виновному в убийстве чистокровных, насилии и инцесте пощады не будет. Его крылья вымажут смолой, чтобы он не мог их сложить, взлететь и воспользоваться магией. Потом его оскопят прямо на площади перед всей общиной. После чего выколют глаза и бросят в чаще леса на медленную смерть. Если Шандор, и правда, виновен — я ему не завидую, — Ирон смолк, а Ната, пошатнувшись, схватилась за стену.
— Ты в порядке? — доктор шагнул к ней и придержал за локоть. Натаниэль дрожащей рукой провела по побелевшим щекам, затем кивнула и, отвернувшись, побрела к палате сына.
***
В палате было тихо и сумрачно. Тёплый сырой ветер залетал в приоткрытое окно и слегка шевелил узкие занавески. Заунывный дождь барабанил по железному козырьку, одновременно рисуя на стёклах причудливые узоры из слёз.
Шандор крепко спал, лёжа на спине и чуть повернув голову навстречу свежему ветру. Его лицо было всё ещё бледным, но спокойным и умиротворённым, словно всё происшедшее никак его не коснулось. Красивые, слегка полноватые, как у младенца губы приоткрылись, облегчая путь мерному дыханию. Раненую грудь прикрывало тонкое одеяло, которое юноша натянул почти до подбородка.
Ната остановилась у порога и долго смотрела на младшего сына, не в силах определить для себя, что чувствует. Шандор, в отличие от Ария, не был плодом любви, что когда-то соединяла их с Сандалом. Младший сын был зачат на церемонии, как и Эйренис, которую братья убили. И, тем не менее, все трое были её детьми. И сердце Натаниэль сжималось от боли за каждого из них. Только боль эта была разной. Думая об Эйренис, Ната задыхалась от чувства неизмеримой потери, жалости и отчаяния. Мысли об Арии несли с собой все муки ада, которые тут же заполоняли без остатка её истерзанную душу. Она постоянно упрекала себя в том, что не смогла перебороть гордыню и ушла тогда, оставив сына без материнской любви. Ей казалось, что Арий вырос таким безжалостным и жестоким только потому, что ему не хватило её заботы и ласки. Чувство вины висело над Натой дамокловым мечом и с каждым днём становилось всё более невыносимым.
Неизвестно почему, но ей всё время вспоминались слова Беллора, который однажды прямо спросил, зачем она противилась судьбе и почему не ушла с ним, если их желания совпадали? Натаниэль тогда не сразу поняла смысл его вопроса. Но теперь этот смысл открылся сам. Нельзя было слепо следовать за своими чувствами, которые очень скоро превратились в ничто. Нельзя было закрывать глаза на реальность и не обращать внимания на то, что пытались втолковать ей Касиэра и Беллор. Нате не было места среди Падших, и их любовь с Сандалом с самого начала оказалась проклятой. Как и их дети. Её дети, которые превратились в исчадия ада. Это было расплатой за то, что она предала Свет — Ната в этом не сомневалась. Сандал и все эти дети стали лишь жертвами её безрассудных поступков, желаний, и предательства. Упрямство, с которой Натаниэль цеплялась за свою любовь, предпочитая не замечать очевидного, сыграло с ней злую шутку. Сандал изменился, дети гибнут один за другим, а от неё ничего не осталось. Именно так и предрекал Беллор…
Ната проглотила застрявший в горле комок рыданий и, неслышно ступая, подошла к кровати сына. Ненависть и жалость одновременно захлестнули её, едва не разорвав сердце. Ната видела перед собой убийцу своей дочки — невинной, скромной девочки, так похожей на неё; и одновременно перед ней было лицо собственного сына, которого ни разу не суждено было ни обнять, ни приласкать, ни утешить. И если убийце она неистово желала смерти, то ради сына готова была умереть сама, лишь бы защитить. Лишь бы спасти от того, что ожидало, когда Высшие удостоверятся в его виновности…
Поставив сумку на тумбочку возле кровати, Натаниэль огляделась. Рядом было ещё несколько коек, застеленных белоснежным бельём. Подойдя к одной из них, Ната взяла в руки подушку и вернулась к сыну. В последний раз, взглянув на его красивое, спокойное лицо опустошённым и почти мёртвым взглядом, она опустила на него подушку и прижала изо всех сил. Шандор проснулся. Он заметался, захрипел, пытаясь высвободиться, но слабость не давала сопротивляться и, в конце концов, юноша сдался, принимая неизбежный конец. Его руки, которыми он хватался за подушку, безвольно упали, тело вытянулось и неподвижно застыло под одеялом.
Несколько секунд Ната ещё смотрела на сына, затем выпрямилась и перевела взгляд за окно. Там по-прежнему стучал дождь. И, словно вторя каплям на стекле, из её глаз выкатились слезинки, которые вспыхнули, озарив лицо чистым, белым светом. Но уже через мгновенье свет погас, и тяжёлые тёмные капли упали на пододеяльник, расползаясь на нём влажным неровным пятном.
Позабыв про сумку, что принесла с собой, Натаниэль, шатаясь, направилась к дверям. Выйдя в коридор, она шла вперёд, не ощущая больше ничего.
Навстречу ей шли Падшие — Табрис, Азраэль и Тадиэль. Увидев девушку, Тадиэль окликнул её, но Ната даже не услышала. Глядя прямо перед собой, она прошла мимо, не замечая ничего вокруг.
Высшие вошли в палату Шандора. Одного взгляда на парня хватило, чтобы убедиться, что тот мёртв…
Когда Падшие догнали Натаниэль, им не понадобились даже объяснений. Весь её вид и пустой, ничего не выражающий взгляд, говорили сами за себя. По приказу Тадиэля Нату схватили и увезли в бункер, где заперли в одной из каменных келий, оставив под охраной Серых прислужников.
***
— Этого не может быть! — в который раз воскликнула Касиэра, нервно меряя шагами гостиную. — Ната не могла этого сделать, Тадиэль! Она на такое не способна! И вообще… я бы заметила, что она что-то затевает! Возможно, парень был уже мёртв, когда она пришла. Желающих убить его собственными руками было слишком много!
— Она не убила его, Касиэра! Она его спасла! — рявкнул ангел, вне себя от ярости.
— А я тебе говорю, что Ната не могла так поступить! — огрызнулась демоница. — Вы даже не расспросили её, как следует! Сразу обвинили и посадили в клетку!
— Мы спрашивали, но она не хочет отвечать.
— Правильно! Девочка в шоке, разве не понятно?! Мало того, что убили её дочь, убили Вимала на её глазах, Шандора ранили и обвинили, так ещё налетели трое Падших и, не разобравшись, бросили бедняжку в каменный мешок! По-твоему, это нормально?!
— Кэс, что ты от меня хочешь? — побледнев от её упрёков, вскинулся Тадиэль. — Ната виновна и, как бы ты за неё не заступалась, это факт. Ничьих запахов больше в палате не было. От подушки, которой задушили Шандора, пахнет только ею. Ирон сказал, что кроме Натаниэль никто не приходил.
— Кто угодно мог проникнуть через окно! — сделала последнюю попытку Касиэра, но Падший лишь покачал головой.
— Ты и сама понимаешь, что все твои доводы несостоятельны, — уже тише заметил он. — Каковой бы ни была причина убийства, но Натаниэль это сделала. И теперь судить будут её.
— Что ей грозит? — после долгого молчания, угрюмо спросила Касиэра.
— Всё будет зависеть от того, что она скажет в своё оправдание. Если ей удастся убедить Старших, что она отомстила за дочь — её привяжут к столбу и изобьют плетьми. Ну, а если окажется, что она убила ради того, чтобы спасти от наказания Шандора — ей придётся взять его наказание на себя.
— То есть? — демоница побелела.
— Ей вымажут смолой крылья, отрубят пальцы рук, ослепят и бросят в лесу.
— Тадиэль, ты совсем обезумел?! — Касиэра даже отшатнулась от ужаса.
— Таковы законы, Кэс, — невозмутимо заметил ангел, посмотрев ей в глаза. — Наказания не избежать. Если кто-то спасает преступника от возмездия, он принимает его вину на себя.
— Это дурацкие законы!
— Это законы, завещанные Адоросом! И не тебе их обсуждать, Касиэра!
— Вы… не можете решать судьбу Наты в отсутствие Правителя! — сжав губы так, что они побелели, процедила демоница. — Это тоже закон, разве не так?
— Да, — Тадиэль неохотно кивнул. — Здесь ты права. Судьбу Натаниэль будут решать на Сборе, когда вернётся Сандал.
— А если он… не вернётся?
— Тогда через месяц судьбу Натаниэль решит Временный Правитель тоже на Сборе.
— Она и так достаточно настрадалась, тебе не кажется? — растеряв всю злость, уже печально проговорила демоница. — Неужели вам станет легче, если ко всем несчастьям прибавится ещё и это? Её страдания утолят вашу жажду мести, Тадиэль?
— Этот разговор бесполезен, Кэс, — ангел вздохнул, направляясь к выходу. Вдруг он остановился, и его лицо перекосилось от смертельной злобы и ненависти. И прежде, чем Касиэра смогла что-то понять, Тадиэль выхватил меч и бросился к дверям.
В следующую секунду дверь с грохотом отворилась, и в холл влетел Ориэль. Увернувшись от удара Падшего, он проскочил в гостиную и сразу кинулся к демонице. Когда Тадиэль ворвался в гостиную вслед за ним, Касиэра уже распустила крылья, закрывая Светлого собой.
— Стой, Тадиэль! — приказала она резко, и в её прекрасных глазах вдруг вспыхнула настоящая угроза. — Не смей проливать кровь в доме Беллора! Ориэль его брат!
Падший остановился, однако выражение лютой злобы на его лице не исчезло. Минуту он рассматривал лицо ангела, борясь с подступившей яростью и желанием оставить того без головы.
— Я не вооружён, — выдержав паузу, и убедившись, что противник в состоянии его услышать, решился заговорить Ориэль. — И я пришёл не драться, а помочь… — он медленно вышел из-за спины демоницы и раскрыв ладони, показал их Падшему. — Пожалуйста, выслушай, Тадиэль…
Падший поморщился, затем крепче сжал в руках меч и медленно кивнул.
— Говори.
Однако что-либо сказать Ориэль не успел. Хлопнула входная дверь и в дом влетели ещё трое Падших. Все были вооружены тяжёлыми мечами и у всех глаза пылали жаждой крови.
— Просто выслушайте меня! — воззвал Ориэль, подняв руки и осторожно пятясь к стене. — Речь пойдёт о Сандале и Беллоре! Им нужна помощь, поэтому я здесь!
— Опустите оружие, — внезапно приказал Тадиэль, после продолжительной напряжённой паузы. — Пусть говорит.
— Белл и Сандал сейчас в Аду, — обращаясь к ангелу Жертвы, негромко произнёс Светлый. — Таковым было условие, чтобы Нигар прекратил охоту.
— Нигар? — переспросил Тадиэль и побледнел.
— Да.
