Я люблю ходить в Третьяковскую галерею. Люблю посидеть возле какой-нибудь картины.
Иногда происходит таинство - картина раскрывается. Это бывает не часто, но впечатление настолько сильное, что хочется повторить это переживание снова и снова.
И вот зал древнерусского искусства. Передо мной огромная алтарная икона "Спас" Андрея Рублева.
Первое открытие - она очень большая. Порядка 1,5 кв. метров.
Второе открытие - оказывается большая часть иконы не сохранилась. Полотно иконы было написано на трех широких досках. Но сейчас обе крайние абсолютно пусты. Изображение есть только в центре средней.
Причем впечатление такое, что краска не просто осыпалась. Нет, ее тщательно соскоблили так, что нигде не осталось следа.
Почему?
В музея фотографировать запрещено. Но я (как обычно, из-под полы) сделала фото. И уже дома, рассматривая участки изображения на компьютере я вдруг увидела то, что в упор не замечала в Третьяковке, хотя там едва ли носом не водила по иконе. Мне даже сделали замечание, что слишком близко подхожу.
Итак, в правой нижней части сохранившегося изображения можно рассмотреть... вроде бы это кисть руки. Согнутые пальчики.
Но почему такие мелкие?
Приложите ладонь к лицу. По длине лицо и ладонь почти совпадают. А тут как будто рука ребенка.
Но ведь это икона "Спас", а не Богородица с младенцем. Как понять?
Ответ обнаружился в Дмитриевском соборе Владимира. Там на фреске Лоно Авраамово (тоже, говорят, Рублевской) хорошо видно, что на руках отца сидит ребенок.
Что же получается? У Рублевского "Спаса" на руках был изображен ребенок? Сын? У Христа были дети?
