По поводу положения женщин на Руси. Женщины в средневековой Руси, как и вообще в Средние века, были неполноправными членами общества, что отражалось во всех сводах законов. Эти законы обуславливались, с одной стороны, экономически зависимым положением женщины, а с другой, – религиозными представлениями о греховности и низменности женской натуры.
Если в эту эпоху появлялись неординарные женщины, такие как Жанна де Арк, то они были действительно необычными личностями: надо было обладать огромной силой воли и несгибаемым характером, чтобы пойти против принятых обществом установлений. Да, такие женские натуры всё же были, но как исключение из общего правила, в исключительных запредельных обстоятельствах: русские былинные героини Авдотья Рязаночка, Василиса Микулишна или полулегендарная Февронья Муромская действовали как раз в таких обстоятельствах, когда существовала смертельная угроза для мужа, детей или родных этих женщин.
Насчет княгини Ольги я уже писал в своих «Заметках»: личные переживания Ольги летописца не интересуют, он не считает нужным даже сказать о её горе после потери мужа. Летопись выделяет два события в жизни этой выдающейся женщины – отмщение за князя Игоря (впрочем, рассказывая при этом сказки о до крайности наивных древлянах, дважды попадающихся на незамысловатые уловки Ольги, и странных птицах, несущих на своих лапах горящие нити в родные гнёзда) и принятие христианства в Константинополе (с подобными же сказочными подробностями).
Однако мы говорим не об этих героинях, а о возможном авторе «Слова». Нет ни одного примера литературного творчества женщины в этот период, что объясняется, конечно, не отсутствием таланта у женщин, а определёнными установками общественной, семейной и личной женской жизни. Заняться литературой для женщины было так же противоестественно, как кузнецким или плотницким делом; если и существовали тогда женщины, имеющие склонность к литературному творчеству, они вынуждены были стыдиться этого и подавлять такие желания в себе. Единственное исключение делалось для религиозных откровений, как в случае с той же Февроньей Муромской, но «Слово о полку Игореве» не относится к такого рода литературе. Отсюда версию о некоей женщине, написавшей в XII веке «Слово о полку Игореве», вряд ли можно считать правдоподобной.
В заключение короткое возражение насчёт того, что «в начале IX века не было Рюриковичей, но Русь уже была». Русское государство, как известно, возникло только после прихода Рюриковичей; до этого были родоплеменные объединения восточных славян, которые назывались по главенствующему в каждой группе племени – поляне, древляне, северяне и т.д. По поводу названия «Русь» существуют различные гипотезы, но наиболее вероятным является происхождение этого слова от скандинавского (норманнского) «роусь» – так звали гребцов-воинов на кораблях-«драккарах» варягов (они же викинги). Во всяком случае, византийцы называли «русью» викингов, совершающих постоянные походы на Константинополь, и также они называли страну, откуда приходили викинги, – а последние установили в IX веке полный контроль над путём из «варяг и в греки» (из Балтийского моря в Чёрное) и, соответственно, над окрестными славянскими землями и их жителями. Примечательно, что в русском языке слово «русские» является притяжательным местоимением, а не существительным; оно отвечает на вопрос «чьи?», в то время как обозначения всех других национальностей – существительные и отвечают на вопрос «кто?». Впоследствии викинги-варяги полностью растворились среди славянского населения, оставив только некоторые имена – Олег (Хольг, Хёльг, Хёльги - «священный»), Ольга (Хёльга, женский вариант), Игорь (Ингвар - «воин Бога») – и дав название «Роусь»-«Русь» (позже преобразовавшееся в Россию) всей стране восточных славян и всему народу.
Существование власти викингов над восточными славянами использовалось затем авторами печально известной «норманнской теории» как доказательство неполноценности восточных славян и произошедшего от них русского народа, хотя ничего особенного, принижающего русских, здесь нет – многие европейские и азиатские государства были образованы пришельцами-чужаками, и названия этих стран часто «чужие» для коренных народов.
Против норманнской теории выступали практически все видные деятели русской культуры, начиная с Ломоносова; в их числе был и Пушкин. Им приходилось доказывать, что русская культура не уступала западной, что русские ничем не хуже европейцев, – и «Слово о полку Игореве» служило тут хорошим аргументом. Такой «политический заказ» не способствовал объективности и поиску истины – точно так же, впрочем, как в Чехии, где каждый противник подлинности «Краледворских рукописей», чудесно «найденных» В. Ганкой, немедленно зачислялся во враги чешского народа, – о чём я тоже писал в своих «Заметках».
А если есть, то значит и были.
Илюшку Мромца, мама кормила.