КУЗНЕЦ
Всю тяжесть темных руд, томившихся в плену
На дне моей души, чья бездна колоссальна,
Извергну, как вулкан, под молот их швырну,
И гулко загудит стальная наковальня.
Хочу, чтобы горн шумел, чтоб молот грохотал,
Минута подвига великого настала,
Ведь сердце твердое, такое, как мечтал,
Я должен выковать из этого металла.
Но если, сердце, вдруг под молотом стальным
Металлом будешь ты усталым или старым,
Так рассыпайся в прах под громовым ударом!
Уж лучше сразу сгинь, чем слабым и больным
Влачило бы ты жизнь в бесчестии глубоком,
Позорной немощи поражено пороком.
ОТКРЫВАТЕЛЬ ЗОЛОТЫХ МИРОВ
Памяти Поля Верлена
Сердцем добрый, как рожь, как цветы, как трава,
Жил на свете поэт, как бездомная птица...
Он любил океан, и ему стали сниться
Золотые миры, в синеве острова.
Сердцем чист, как дитя, был он болен вином,
Провинился во многом... Но после с лихвою
Заплатил он больницей за все и тюрьмою,
Где он вместе с Иудой сидел и Христом.
Так старел он, тоскуя... Корабль на причале.
Стал он пылью тогда золотой покрывать
Стол, и лампы бумажный колпак, и кровать,
В золотые слова превращая печали.
И нашел он свой мир, и с восторгом во взоре
В корабле своей комнаты шел он на дно...
Но его на волнах колыхало, как море,
К золотым берегам прибивало вино.
СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ
Куда грядем?.. Куда ведет дорога?..
Закат — в крови... мрак стелется устало...
Отчаяние отреклось от бога,
На ангелов печать проклятья пала...
Самих себя терзают бесы казнью
И оплевали ад кровавой бранью...
Бог не всеведущ больше, он боязнью
Объят и не хозяин мирозданью.
Он вечность отшвырнул и в исступленье
Попрал свое всесилье, безрассудный...
Христос не верит в правду искупленья,
Отчаялся любить душою скудной...
Просить надежды именем Христовым
Пошел он к людям, к рыбакам прибрежным —
Ученики былые грубым словом
Глумились над своим пророком прежним...
И с каменным лицом встречая Сына,
Глядела Мать холодными глазами.
И вновь продажной стала Магдалина:
Раскаяньем торгует и слезами...
Харчевни многолюдные повсюду,
Где не пустеет чаша круговая
И лобызает Иоанн Иуду,
С ним вместе сребреники пропивая.
И потрясен изменою такою,
Печальный Сеятель, взглянув на всходы,
Заплакал горько и, махнув рукою,
Неверящий — пошел... спасать народы...
СТЕНА
Хоть небо в серых тучах, но уже весна,
Весенним свежим ветром повеяло над прудом,
Над затхлостью предместий, забитых бедным людом,
Над улочкой унылой, что, как двор, темна.
И ты помолодела, старая стена,
Кусок средневековья, уцелевший чудом.
На башмака останки, что прятал снег под спудом,
На битые бутылки глядишь, удивлена.
Давно и дом тот рухнул, чьим стражем ты стояла,
С груди кирпичной красной штукатурка спала,
Но к ней прижался с лаской дикий виноград.
И ты не одинока и людям не чужая,
Уже бегут мальчишки, и, весну встречая,
Пуговки, монетки об тебя звенят.
МИРЫ
Когда бы мир считал своей единой славой
Деянья ваших рук, о выродки войны,
Позорящие лавр — ведь лавры вам нужны! —
Кровавою рукой венчая лоб кровавый;
Когда бы мстящий меч, меч ненависти ржавый,
Добычи жаждущий, процентов и цены,
Нам очертил бы круг, в котором жить должны, —
Тогда бы жизнь была и жалкой и плюгавой!
Ваш рев разбойничий и пушек ваших гул
Слабей, чем вздох один, когда Христос вздохнул,
В глубокой тишине вздохнул во время оно.
А грохот ваших труб, гнетущих целый свет,
Слабей, чем звон пчелы, что, облетев Гимет,
Садилась на уста уснувшего Платона.
МЕЛОЧИ ЖИЗНИ
Эти мелочи мелки и дробны,
Отвратительны, мстительны, злобны,
Мелкотравчатым тварям подобны.
Но себя надо мной возвышают,
Больно ранят, тиранят, внушают,
Вздох моей тишины нарушают.
Как точильщик, что точит и точит,
Пощадить наши души не хочет,
И визжит колесо и стрекочет.
Эти мелочи жадны и злющи,
В гвалте, в грохоте, в гомоне, в гуще
Каждодневны, сильны, всемогущи.
И томлюсь я в молчанье убогом,
Нищий, топчущийся за порогом,
А ведь должен беседовать с Богом!
* **
Каждый листочек обыкновенного деревца,
Что осеняет мне трепетной тенью висок,
Для головы моей та же награда бесценная,
Что для героя холодный лавровый венок.
Взглядом спокойным гляжу я вперед без боязни,
Мир, не сдаюсь я, хоть знаю: сразишь меня ты,
Знаю, что в битве паду, потому что сражаюсь
Слабым оружьем: сознаньем своей правоты.
ГАРМОНИЯ
Знал я злые невзгоды и видел просветы,
Шел я шагом победным, ступаю едва,
Бой со временем не предвещает победы.
Все кончается, старая правда права.
Но хоть утро сменилось на сумрак ненастный,
Пусть не будет разладом закат омрачен.
Согласую в себе этот мир несогласный,
Ты для этого лиру мне дал, Аполлон.
ПОЛУЗАБЫТЫЙ ВЕТЕР ДУЕТ
Полузабытый ветер дует
Из давних лет, из дальней дали.
И память прежний рай рисует,
Как итальянцы рисовали.
Потом былых баталий виды,
Как я пылал, как в бой бросался.
Потом как плыл к брегам Колхиды.
И в ризах бури красовался.
Порыв мой дерзкий и надменный,
Когда я миру вызов бросил...
И вот крушенья треск мгновенный —
И на песке обломки весел.
Руины поросли травою.
Долги платить пора настала.
Но путь был мой и пройден мною.
И я прошел бы все сначала.
Есть что-то в юности безумной,
Когда парит на крыльях рея,
Что даже разума разумней
И даже мудрости мудрее.
МЕЧТАТЕЛИ
Железный век, ты в людях будишь
Пещерных троглодитов злобу,
Ты угль с печатью древних чудищ
Пихаешь в жадную утробу.
Калечит страны и народы
Теолог бойни и погрома,
Двуногий выродок природы,
Палач с дипломом анатома.
Чуть где утих огонь пожаров,
Фитиль в глазах его затлеет.
Кровавых и стальных кошмаров
Опять он ужасы лелеет.
Душа, бесчеловечным бредням
Не сдайся, лучше уж лазурью
Взлети в отчаянье последнем
К звезд высочайшему безумью!
