Очередная глава писателя А. Данилова 18+

Автор А. Данилов


ГЛАВА 37

В армии у батько Махно

  В тот раз в аппарате перемещения в пространстве и времени, что-то пошло не так. Он переместил меня не в банк в моё временное измерение, а в позднюю осень, да ещё и на поляну жидкого подлеска. В эту пору года ночью холодает и выпадает небольшой снег, утром встаёт солнце, теплеет и к вечеру снег постепенно сходит. Но всё равно находится долго в это время года на свежем воздухе не желательно. Пришлось мне посылать аварийный сигнал и в ожидании аварийной команды ремонтников, как-то коротать время. Картины и прибор я спрятала ближайшем овраге, забросав их сушняком и только потом уже развела костёр. Не успела я как следует согреться, как, неожиданно, раздался топот копыт и на поляну выехало два вооруженных винтовками всадника.

Один из них взял меня на прицел, а второй подъехал к моему костру.

— Ты кто такая? — грубо спросил он.

— А ты сам-то кто такой? — не стала с ним деликатничать и я.

— Дядька Панас, хапай её за лохмы, отвезём её к батьке. Хай он с ней сам разбирается.

— Погодь малец. С ентой лахудрой надо для начала позабавиться… А там посмотрим: в расход её или к батьке отвезём.

  Он спрыгнул с лошади и расстёгивая полушубок пошёл ко мне. Я не стала ждать когда он снимет штаны, а врезала ему ногой в пах, и сделала козу — врезала растопыренными пальцами по глазам. Раздался утробный рёв и, схватившись руками за лицо, насильник упал на снег. Второй всадник передёрнул затвор и выстрелил. Пуля прошила насквозь моё тело, не причинив мне особого вреда. Он выстрелил ещё несколько раз — тот же эффект. Ни капли крови — одни рваные отверстия в моём платье.

  Я подняла винтовку жалобно скулившего насильника и дослав патрон в ствол, нажала на спусковой крючок. Пуля размозжила ему череп и он дёрнувшись на снегу, застыл в раскоряченной позе.

— Слазь, — махнула винтовкой я всаднику.

— Пощади, — прохрипел он.

— Вы кто такие?

— Передовой дозор махновцев.

— Понятно. А год я так понимаю двадцатый и это Украина?

— Точно. Мы возле Александровска. Идём на Екатеринославль.

— Освобождать его от Петлюры?

— Не знаю, батько сказали: трэба итить, я и пошел.

— Вот сволочьё. Ничего со временем не меняется, абы только пограбить. Тебя, как зовут?

— Петром.

— Снимай, Петруха, свой тулуп.

— Убьёте?

— Нет сейчас выдам тебе усиленный продпаёк. Не бзди. Если отведёшь к батьке оставлю жизнь. А сейчас: снимай сволочь тулуп. Третьего раза не будет — пристрелю гнида!

Петро соскочил с лошади и, сняв свой тулуп, отдал его мне. Сам же начал снимать тулуп покойника. Не забывая при этом проверять карманы его штанов.

— Молодец, соображаешь, — похвалила я его. — А вот сейчас и будет грязный, но разнузданный секс.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,, *

— А теперь по коням, поехали к твоим повстанцам, — скомандовала я, после того, как привела себя в порядок.

  Чужой конь, не хотел спокойно стоять на месте, пришлось некоторое время его гладить и шептать ласковые слова. Наконец-то он успокоился: я вставила ногу в стремя и кое-как взобралась в седло. Если учесть, что на лошадях я ездила пару раз и то в детстве, — путь мне предстоял нелёгкий.

  «Хорошо бы ещё узнать, где тут тормоз», — подумала я. Но и тем не менее, подобрав поводья, я цвёхнула на коня и мы поскакали. Не скажу, что это был классический галоп, но и тем не менее, я скакала и держалась в седле довольно прилично. Винтовка била меня по спине, ветер путался у меня в волосах, щёки горели от мороза и жизнь казалось прекрасной- не верилось, что в Украине идёт война.

  А она не только шла, она катилась по её полям и деревням, сжигая всё на своём пути. На полях виднелась не кошенная пшеница. Да и кому было её убирать, если те немногочисленные сёла, что мы проезжали лежали в руинах? Среди сожженных изб, кое-где виднелись остовы печей в которых трудолюбивые украинцы, в мирное время, пекли хлеб и готовили себе еду.

  Революционеры рушила до основания старый мир не понимая того, что кормить их будет некому. А голод обязательно будет в стране Советов, не один раз разрушенной и кое-как отстроенной, усилиями заключенных.

  Даже после победы над фашизмом коммунисты в Украине в 1947 году устроят голодомор, обрекая на голодное вымирание целые города и сёла. Народ Украины выживет и отстроит свою страну, и даже получив в «подарок» депрессивный и засушливый Крым, затопив тысячи гектар плодороднейшей украинской земли, сделает Каховское водохранилище и проведёт канал с днепровской водой в Крым. Получив воду Крым расцветёт и превратится во всесоюзную здравницу.

  И снова в ход истории вмешается случай. Проворовавшиеся коммунисты сначала разрушат страну Советов, а потом перекрасившись: кто в монархистов, кто в демократов, шантажируя мир атомными ракетами, представители российской власть имущих, аннексируют Крым и опять начнут войну с Украиной. Которую не смотря на всё своё техническое превосходство проиграют, потому что на сторону Украины встанут многие государства мира. Одно дело бить «беззащитную» страну (как они думали) и совсем другое иметь вооруженное противостояние с Америкой и блоком НАТО. Это, как говорят в Одессе, таки две большие разницы. Страна Советов его не пережила и почила в бозе. Ненамного ту страну переживёт и Россия. В недалёком будущем новые властители дорвавшись до кормила власти сначала разграбят все природные богатства, а потом, в попытке скрыть свои преступления и избежать наказания: растащат на мелкие «независимые» улусы и всю бывшую российскую Державу, которую собирали самодержцы.

  Невольно уверуешь в то, что развитие человеческого общества идёт по спирали, — пока не придёт к своему закономерному катастрофическому финалу. Увы, такое уже на Земле было не один раз. И насколько я понимаю, Михалыч, со товарищи, никак не способствуют примирению, скорее наоборот. Но большая политика не моё дело, а вот воспользоваться подвернувшейся оказией необходимо. Архиважно узнать, куда батько Махно прячет своё золото. Тем более, что они идут освобождать Екатеринославль, а там обязательно есть и банки и богатые горожане, у которых надо экспроприировать награбленные богатства.

  Как мы не спешили к началу боя, мы опоздали. Екатеринославль был уже махновцами взят. Нас задержал патруль и на моё требование привёл в большой особняк доктора Гербильского, где находился штаб махновцев.

  Меня закрыли в одной из комнат этого особняка. Видимо это была спальня, потому как там стояла большая кровать. От долгой верховой езды болела спина. Не раздумывая — я как была в одежде так и завалилась на ту кровать. Усталость стала потихоньку исчезать и я, как будто даже задремала. Но неожиданно дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался патлатый человек невысокого роста, но с длинной саблей и большой кобурой. С ним был ещё один человек высокого роста, под шубой у него была тельняшка, и какая-то чёрная курточка. «Наверное моряк», — подумала я.

— Кто ты такая? — резко обратился патлатый ко мне.

— А ты кто такой? — ответила я вопросом на его вопрос, хотя уже догадалась кто был передо мной.

— Не скаль, сучка, зуби — вирву, — вдруг встрял в разговор второй махновец. — Отвечай тварь на батькин вопрос!

— Да пошел ты на хер, поц! — послала я его по всем известному адресу.

— Батько, позволь я её лично в расход отправлю?

— Разрешаю. — сказал Махно и вышел из комнаты.

— Ну, ты, шалава, топай ножками, не марать же мне эту кровать… — обратился ко мне махновец.

— Попробуй, вот только я боюсь, что у тебя ничего из этого не выйдет. А хочешь я тебе Лёвчик расскажу за твоё стрёмное будущее?

— Откуда ты знаешь, как меня зовут, — опешил махновец.

— Да кто же не знает Лёву Зодова, шлимазла и первого красавца из морфлота? Ну, так как за будущее будешь слушать или для начала меня пристрелишь?

— Изгаляешься, тварь! Застрелю, — заорал Задов и выстрелил мне в грудь.

— Может, попробуешь ещё раз? — проведя ладонью по дырке от пули, спросила я.

Он выстрелил ещё раз — тот же эффект. Дырка от пули есть, а я жива.

— Ведьма… — затрясся он.

— Дай теперь и мне попробовать, — вырвав из рук оцепеневшего махновца пистолет, сказала я.

— Не надо, — просипел он посиневшими губами.

— Что значит не надо? Ты в меня вон сколько раз выстрелил, надо и мне в тебя разок пальнуть. Не ссы — это не больно, — и я выстрелила ему в ногу.

  Раздался грохот выстрела, потом жуткий вой и махновец, схватившись за ногу, упал на пол. И тут же в комнату ворвался Махно. Увидев Задова на полу, а меня с пистолетом в руках — он опешил.

— Ручки поднял, — спокойно сказала я, шевеля стволом пистолета.

— Батько, то ведьма, её пули не берут. Делай то, что она говорит… — со стоном проговорил Задов.

— Ну и что дальше? — спросил Махно, нехотя поднимая руки вверх.

— Что дальше? Золото далеко прячешь? Предлагаю обмен — ваши никчемные жизни на золото. Шутить со мной не советую — я, как тебе сказал твой начальник контрразведки — ведьма. Будешь упрямиться, мозг высосу через соломинку, а потом ещё и надую, как головастика. Ну, так как обмен состоялся?

— Состоялся. Завтра и отправимся за ним. Или ты хочешь сегодня?

— День я могу и подождать, — подсчитав в уме время прибытия аварийной партии, согласилась я. — Убегать от меня не советую. Найду и под землёй. Накрой мне в этой комнате стол и проследи, чтобы меня до утра никто не беспокоил. Всё — свободны… пока.

— Всё будет, так как Вы сказали. Пошли Лёва.

— Валите.

  Принесли еду. Пообедав, я налила себе чашечку кофе и подошла к окну посмотреть, что происходит на улице. Из окна своей комнаты, я увидела огромное здание тюрьмы и расположенную перед ним Тюремную площадь. На той площади, в невероятно пестрой одежде, на лошадях, с чудовищным вооружением, небольшими группами строились отряды батьки Махно. Пеших отрядов там не было. Их вооружение состояло из винтовок, пулеметов, карабинов, казачьих сабель и пик и большого количества, заткнутых за пояс, гранат.

  Сами же всадники были одеты кто во что горазд: одни в дорогие шубы, другие в тулупы, третьи носили на своих плечах пуховые платки, ковры и дорожки грубо подпоясанные веревками. Вместо папах на головах у некоторых махновцев были одеты дамские меховые муфты или шкурки рыжих лисиц, связанных на концах бечевой.

  Всё это действо проходило на фоне тюрьмы — облитой снаружи керосином и отданной огню на полное уничтожение. Чудовищность этого зрелища легко могло расстроить моё слабое воображение. Но не расстроило, я видела настоящее пекло.

  Здание тюрьмы ярко пылало, когда на белом коне на площадь выехал батька Махно.

  Чтобы лучше его слышать я открыла окно. Своё воинство он приветствовал коротко:

— Здорово были, подлецы!

— Здорово, батьку!! — громогласно отозвались его бойцы.

  Приосанившись Махно сказал:

— Всё золото, что найдёте несите в штаб, а всё остальное: городские магазины, лавки, склады, винные погреба, банки и все предприятия города безо всякого исключения переходят в вашу собственность, в собственность бедноты, и всякий из вас взять вправе столько себе добра, сколько ему необходимо для покрытия своих малых