Предисловие: 5 сентября 2019 года Тверской суд города Москвы вынес приговор гражданскому активисту и моему фейсбучному товарищу Константину Котову. 4 года лишения свободы за то, что позволил себе в несвободной стране быть свободным человеком.
Впервые я
увидела Константина Котова на митинге, посвящённом журналисту Ивану Голунову 12
июня 2019 года. Не то, чтобы я прежде его и видом не видала, и слыхом о нём не
слыхала. Мелькал он в Фейсбуке и до этого – всё с плакатами стоял в поддержку
политзаключённых. А ещё передачки им носил. За активную гражданскую позицию его
даже задерживали.
Но нередко
по-настоящему замечаешь достойных людей только тогда, когда с ними случается
что-то жуткое. Как Елену Григорьеву, например, которая защищала права секс-меньшинств.
Не успела я при жизни её в друзья добавить – лишь после того, как её убили (а
перед этим не раз угрожали), я заметила её запрос на добавление в друзья. И я
её добавила. Посмертно.
Впрочем,
речь сейчас не о ней, а о гражданском активисте и моём фейсбучном товарище
Котове. Итак, впервые я его в реале увидела на митинге 12 июня, который не был
согласован с властями. Обычно я на несогласованные не хожу (но не потому, что
не поддерживаю), а тут, проводив бабушку на поезд в город Ярцево, решила: раз
уж всё равно в Москву из Балашихи приехала, то, пожалуй, пойду.
Шла я вместе
с митингующими от Чистопрудного бульвара по направлению к Петровке, где
планировалась серия одиночных пикетов. Однако на Страстном бульваре в районе
памятника Высоцкому улица была перекрыта сотрудниками полиции и Росгвардии.
Сначала они в мегафон требовали разойтись, затем стали подходить и хватать людей.
Хватали по принципу: двое/трое на одного. Притом задерживали безо всякого
повода, в том числе и тех, кто просто стоял или проходил мимо. Тогда я стала
фотографировать задержания, чтобы дома выложить в Фейсбук и отправить в ОВД-Инфо.
Также я подходила к автозакам, спрашивала задержанных, знают ли они телефон
ОВД-Инфо. Именно этот телефон на лекциях Школы общественного защитника год
назад советовал записать Сергей Шаров-Делоне.
И вот на
моих глазах несколько молодых людей задержали, обыскали и запихнули в автозак.
Из разговоров других участников я узнала, что одного из них зовут Константин
Котов. А через минуту тот самый Котов выглянул из зарешёченного окна автозака,
и я увидела его очаровательную улыбку, что мне, признаться, показалось
несколько неожиданным в данной ситуации.
Это
случилось за несколько минут до того, как меня саму повели в автозак (не в тот,
где сидел Котов – в другой). Удостоилась я сего приглашения после того, как
услышала разговор двух полицейских, суть которого сводилась к тому, что они
намерены хватать всех подряд, - и сказала «стражам порядка», что слышала из
разговор и зафиксировала…
Когда меня
выпустили из Головинского ОВД, я связалась с Котовым по Фейсбуку, и мы друг
друга зафрендили.
Через месяц
Котова упрятали на десять суток. За то, что сделал перепост мероприятия,
планируемого 19 июля (дату я хорошо запомнила, поскольку именно в этот день я
появилась на свет), добавив при этом цитату из Конституции РФ о том, что единственным
источником власти на территории РФ является её многонациональный народ. Такой
дерзости власть ему не простила – приписали организацию несогласованного
мероприятия и упекли. Конечно, после такого я сочла долгом чести сделать репост
его сообщения, добавив при этом, что на 100% согласна с Костей.
А ещё через
месяц против Котова завели уголовное дело – по той самой статье, по которой
прежде судили Ильдара Дадина, и которую Конституционный суд же и отменил.
Правозащитница
Ирина Яценко написала тогда в Фейсбуке пост с просьбой откликнуться всех, кто
видел Константина Котова на митингах, в которых он участвовал. А поскольку я
видела его 12 июня, она провела со мной адвокатский опрос. Была ли эта акция
мирной? Абсолютно мирная. Звучали ли призывы к насилию? Избави Бог! Мешали ли
участники акции проходу граждан? Мне лично не мешали, да и другим, думаю, тоже.
Как вёл себя Котов – выкрикивал ли что-нибудь противоправное? Нет, не
выкрикивал, во всяком случае при мне точно. Сопротивлялся ли при задержании?
Нисколько. Имел ли при себе запрещённые предметы? Ну, если у него, обыскивая на
моих глазах, ничего такого не изъяли, значит, не имел. Разумеется, всё это я с
полной ответственностью заявляю как очевидец. И о том, что лжесвидетельство является
противоправным деянием, ознакомлена под роспись. В опросе также спрашивали:
готовы ли Вы подтвердить свои показания в суде? Разумеется, я была к этому
готова. Однако прежде меня предупредили, что после этого на меня могут
составить протокол за участие в несогласованной акции. Но тут мне бояться было
нечего, ибо протокол на меня уже составили. Однако статуса свидетеля мне так и
не дали и в суд не вызвали. Так что подтвердить невиновность своего товарища
мне так и не довелось.
Параллельно
я создала в Фейсбуке группу под названием «Мы Константин Котов». Уже не помню,
как в моей голове возникла безумная идея – фотографировать кошек с плакатами «Свободу
Константину Котову!» и выкладывать в эту группу. Некоторые участники
присоединились – тоже стали фотографировать своих кошек с плакатами.
На суды по
его делу, которые длились с утра до позднего вечера, ходить у меня не было
возможности. Но на приговор 5 сентября я всё-таки пришла.
Заседание
должно было начаться в 16:00 в Тверском суде города Москвы. В коридоре
четвёртого этажа, где должно было состояться оглашение приговора, народу
собралось видимо-невидимо. В какой-то момент людей перестали пускать на этаж. Но
мне повезло – я пришла немного раньше, когда ещё пускали. Успела даже немного
поговорить с отцом Константина – сказать, что его сын – просто золото.
И вот в 17
часов нас, наконец, стали запускать в зал заседания. Напрасно мы ждали, что
мимо нас проведут подсудимого, чтоб ему похлопать, - его провели через какой-то
другой ход и посадили в стеклянный аквариум. Проходя в глубину зала, каждый
счёл своим долгом поприветствовать Константина, помахать ему рукой или сделать
знак мимикой лица. Этот мужественный, благородный человек улыбался пришедшим,
подмигивал, делал знаки головой. Помахать нам рукой он, увы, не мог, ибо руки
его, скованные наручниками, находились у него за спиной. До появления судьи,
стоя в заднем ряду – на том месте, где должны сидеть присяжные, которых в
данном случае просто не было – я подмигивала своему фейсбучному товарищу,
строила ему рожицы. Он отвечал мне тем же.
Потом
появился судья – молодой, темноволосый, кудрявый по фамилии Минин. Тихим
голосом бубнил что-то о правонарушениях и преступлении подсудимого, которые
состояли в том, что он участвовал в несогласованных акциях и выкрикивал такие «преступные»
лозунги как: «Россия будет свободной!», «Один за всех – все за одного!» и
другие такие же кощунственные и ужасные, квалифицировал его деяния как
представляющие опасность для жизни и здоровья граждан. Его нелепое выступление
вызывало откровенный хохот собравшихся. Котов также улыбался. Это, по-видимому,
задело больное самолюбие судьи, потому что он тут же разрешил приставам удалять
из зала всякого, кто, по их мнению, неправильно себя ведёт. Одна женщина в знак
протеста тут же покинула зал, громко заявив, что происходящее здесь – позор.
Потом судья
объявил технический перерыв и быстренько удалился. Мы, уставшие от долгого
стояния, присели на места. В это время стали заходить журналисты из различных
изданий, в том числе с государственных каналов - «Россия-1». Когда они заняли
места для прессы прямо напротив «аквариума», вышел судья и зачитал приговор. 4
года колонии общего режима. Далее его не было слышно, потому как собравшиеся
стали дружно кричать: «Позор!» и «Выкинь свой диплом!».
Закончив свою
речь, судья поспешил быстро ретироваться. Люди стали понемногу выходить из
зала. Некоторые подходили к «аквариуму» и делали ободряющие жесты. Я тоже
подошла. Чтобы помахать Котову рукой и крикнуть: «Костя, Вы герой! Мы все за
Вас!». Он в ответ улыбнулся и кивнул головой.
Не знаю,
слышал ли Константин через стёкла «аквариума», как в коридоре громко кричали: «Свободу
Котову!»? То же самое кричали и во дворе суда. Хочется надеяться, что ему было всё
слышно.
Когда я
ехала домой – в Балашиху – с наслаждением представляла, как придёт время, и в
том же самом «аквариуме» окажется судья, вынесший заведомо неправосудный
приговор, и прокурор, запросивший для него четыре с половиной года лишения
свободы. Только никто не будет им хлопать, никто не будет требовать их
освобождения, потому что судить их будет справедливый суд за реальные
преступления.
А ещё я
думала о том, что не брошу товарища – буду писать ему письма, присылать свои
рассказики, стишки да сказочки. И верить в то, что сказал Котов в своём «последнем
слове»: «Россия обязательно будет свободна! Надо только этого не бояться».
|
