Владимир Литвишко
22 июня -
день не такой, как вчера.
В ночь помечтать накануне
вышла гурьбой детвора.
В классах надёжно закрытых
парты уснули давно.
Каждый мог стать знаменитым,
позже, как в лучшем кино.
Ночь, до бомбёжек и пушек,
так хороша и тепла...
Клювы молчащих кукушек,
жаль, приоткрыть не смогла.
...Первые сочные фрукты.
Солнцем согрета спина.
Полдень... Ожив, репродуктор
выплюнул слово: ВОЙНА!
Дети жестокого года,
соль всей советской земли
став добровольцами, сходу
в очередях провели
время, в последнем затишье,
взяли винтовки и в путь...
След большинства - где отыщешь?
Сможешь их, лишь помянуть.
Гордость - станиц и аулов,
цвет - городов и столиц...
Сколько, едва промелькнуло
лучших, утерянных лиц.
Фото семей - нет в помине.
Жизни забрала страна.
Все ли, кто в этом повинен,
дали ответ свой, сполна?
...Не повзрослеть им, распятым -
славу снискав, на века -
школьникам в военкоматах,
принявшим вызов врага...
22 июня -
день не такой, как вчера.
В ночь помечтать накануне
вышла гурьбой детвора.
В классах надёжно закрытых
парты уснули давно.
Каждый мог стать знаменитым,
позже, как в лучшем кино.
Ночь, до бомбёжек и пушек,
так хороша и тепла...
Клювы молчащих кукушек,
жаль, приоткрыть не смогла.
...Первые сочные фрукты.
Солнцем согрета спина.
Полдень... Ожив, репродуктор
выплюнул слово: ВОЙНА!
Дети жестокого года,
соль всей советской земли
став добровольцами, сходу
в очередях провели
время, в последнем затишье,
взяли винтовки и в путь...
След большинства - где отыщешь?
Сможешь их, лишь помянуть.
Гордость - станиц и аулов,
цвет - городов и столиц...
Сколько, едва промелькнуло
лучших, утерянных лиц.
Фото семей - нет в помине.
Жизни забрала страна.
Все ли, кто в этом повинен,
дали ответ свой, сполна?
...Не повзрослеть им, распятым -
славу снискав, на века -
школьникам в военкоматах,
принявшим вызов врага...
...К Харькову мы подъезжали утром. Многие здесь выходили и сидели, с узлами и чемоданами, оживленно переговариваясь. Вот замелькали пригороды, дома, и…мы уже едем по станции мимо вагонов разных поездов.
- Так, я тебя сейчас понесу на руках. Спасибо дяденьке скажи, он поможет вынести нашу сумку. А как выйдем, ты пойдешь сам. Только не вздумай руку вырывать. Видишь сколько народу, еще потеряешься, - проговаривала я сыну, а он на все послушно кивал головой и смотрел по сторонам. Он впервые был среди такой толпы и с интересом смотрел на всех, вслушиваясь в этот вагонный взрослый разговор.
И вот только мы стали идти по платформе, как раздалось из динамиков «Внимание! Внимание! Воздушная тревога!». Кто-то крикнул:
- Да это учебная тревога! Вот идиоты!
- Ну, зачем с утра народ баламутить? – выкрикнул другой. Кто-то заматерился. Я взяла сына на руки. После второго напоминания «Внимание! Внимание! Воздушная тревога!» толпа вздрогнула, заколыхалась и кинулась вперед в сторону вокзала. Прижимая правой рукой к себе Вовку, а в левой руке зажав ручку сумки, я побежала. Чемодан беспощадно бил меня по спине, а я еле успевала переставлять ноги, так как толпа неслась бурным потоком и не дай бог оступиться. А из других вагонов люди в страхе почти запрыгивали в толпу, увеличивая беспорядок и панику.
Топот! Крики! Ругань! Плач!
Виктор Яго
("Ах, война, что ты сделала, подлая!")
("Ах, война, что ты сделала, подлая!")
Сергей Золотов
22 июня 1941 года
Сиреневая светлица рассвета
Коснулась ив у дремлющей реки,
Вот-вот начало дня, начало лета,
Какого не припомнят старики.
Роса на травы пала изумрудом,
По заводи карась пошёл играть...
И всё вокруг таким казалось чудом,
Что ни в каких стихах не описать.
Кукушка в дубняке закуковала,
Отсчитывая капли тишины.
Как будто лишь одна она и знала,
Что пять минут осталось до войны...
22 июня 1941 года
Сиреневая светлица рассвета
Коснулась ив у дремлющей реки,
Вот-вот начало дня, начало лета,
Какого не припомнят старики.
Роса на травы пала изумрудом,
По заводи карась пошёл играть...
И всё вокруг таким казалось чудом,
Что ни в каких стихах не описать.
Кукушка в дубняке закуковала,
Отсчитывая капли тишины.
Как будто лишь одна она и знала,
Что пять минут осталось до войны...
