Поставьте им «лайк»: Комаров, Горнов, Делаланд на поэтической сцене

Вы не поверите, но в Москве кроме явной литературной смертности, когда имя поэта фигурирует лишь в некрологе, есть и тайная литературная жизнь. Проявляется она не только в рекламных кампаниях магазинов, «господинах-поэтах» и «слэмах» (кто не знает, что это такое, не спешите закрывать страницу, дальше будут стихи). Кроме этого есть ещё и просто жизнь, жизнь простых поэтов. Некоторые из этих никому не известных ребят настолько ярки, что сценические подмостки для них не имеют никакого значения, они украшают собой любой зал.

 

Чтобы попасть на подпольную встречу трёх поэтов, нужно было приложить немало усилий: найти «встречу» во Вконтакте, где отметились лишь два участника (я и один из авторов), выйти из метро «Шаболовская», повернуть направо и достигнуть помещения обычной районной библиотеки. Именно там собрались трое молодых, но по-настоящему выдающихся поэтов — екатеринбуржец Константин Комаров, москвич Григорий Горнов и ростовчанка Надежда Делаланд. И хотя эти люди достойны подробного рассказа о себе, я удержусь от подробного биографического рассказа: всё-таки эти люди известны в своём кругу, главным образом, стихами, так что пусть будет побольше поэзии и поменьше трёпа.

— Мы назвали наш вечер «вечером актуальной поэзии» потому что живое слово — всегда актуально, — сказал организатор вечера поэт Лукин, после чего позволил себе пофантазировать на тему того, что на один день поэзия вытеснила бы всю попсу со всех радиостанций и телеканалов. «Люди бы сошли с ума», — подумал я, представив обычную шахид-маршрутку, переполненную испытывающими острый когнитивный диссонанс потребителями русского шансона. Жалость к ним была недолгой: вскоре Борис объявил первого поэта, и начались стихи.

Регламент выступлений был крайне вольный. После того, как трое поэтов прочли какое-то количество излюбленных произведений, по просьбе присутствовавших я спел одну песню («Смерть полковника»), а поэтесса Катя Перченкова прочла цикл стихов, посвящённых Константину Комарову.

Благодаря своей раскованности и общительности Костя стал основным действующим лицом вечера. Он перемежал стихи не менее интересными рассказами о себе и уральской поэтической жизни. Константин не забыл и свой хит:


* * *

Россия! Родина!.. ... Слонов,
Велосипедов, водорода...
Что ни любовь — любовь до гроба.
Что ни поэт — то Тягунов!
Р. Тягунов

Над бедной щерится Россией
языческих времен оскал:
Иван за косы Ефросинью
по всей деревне оттаскал,

а пудель в розовых колготах
промчался с лаем по Тверской,
его поймали эмоготы,
сожрали и ушли с тоской.

Братки вернулись из полона,
упала пьяная звезда,
а водка, как всегда, палёна
не больше, впрочем, чем вода,

обычная да и святая
в патриархии мертвых душ
и ангелы, сюда слетая,
обратно не взлетают уж.

Доколе, вопию, доколе
сей топос будет столь суров?!
Что ни любовь – любовь до койки,
что ни поэт – то Комаров!


Надежда Делеланд — очень мягкая, женственная. Даже и не подумаешь, что сейчас эта девушка собирается защищать докторскую диссертацию — уж больно она воздушная, поэтичная натура. Надя, в отличие от Кости, обошлась без комментариев к стихам. Обойдёмся без них и мы.


* * *

Папа у тебя граммофон,
мама у тебя графоман,
если спросют, так и скажи,
дескать, граммофон, графоман.

Никогда не ври. Говори
только правду, так, мол, и так,
ничего не сделать, увы,
вот ведь, графоман, граммофон.

А начнут тебя попрекать,
Граммофоныч, тем, кто ты есть,
графомамой всякой дразнить,
граммофазером обзывать,

ты сыграй им, детка, и спой,
отчебучь им степ и галоп,
ай-яй-яй, скажи, ну-ну-ну,
пальцем погрози им и съешь.

Григорий Горнов, подобно Наде, был также немногословен. Как оказалось, он пишет стихи, по большей части на античные темы. Но первое произведение, прочитанное им в этот вечер, очень сильно выбивалось из общего ряда:


Ханна

Она была меня старше на поколение: на двадцать лет.
В молодости работала на фашистов в варшавском гетто.
Говорила: сны хоть и выцвели, песня ещё не спета,
Клала под мою подушку камушки разного цвета,
И мечтала вместе стареть.

Она врала мне, что не умеет читать,
И, когда я вслух читал Одиссею, она становилась слаще халвы Шираза.
Мы смотрели с ней первые фильмы про Фантомаса.
А потом она капала на губку пару капель лавандового масла,
Чтобы свой запах перед моим уходом с меня смывать.

Она для меня вырисовывала луну:
Все её кратеры, моря, горные опоясывающие гряды.
Ходила из комнаты в зазеркалье примерять никогда не носимые ей наряды,
А когда возвращалась, стряхивала с плеч плеяды
И, подойдя ко мне, грудь обнажала одну.

Как-то она проснулась, безвозвратно помолодев:
Розовые щёки, налитые губы, новые кольцевые линии на ладони,
А кожа такая, как будто она всю жизнь прожила в Карловых Варах, на Балатоне,
И тогда ангел бессмертия сошел с родовой иконы,
В нетленное, шитое золотом платье её одев.

Потом я начал стареть, а она оставалась всё той,
В пересечённой золотой ниткой как рекой - шагрени,
Уехала за океан, сыграла в фильме Хичкока, пела, получила Грэмми,
Её взял за муж какой-то уоллстритский гений,
А когда тот умер, её объявили святой.

Вряд ли я имею право одевать её в нераскроенную ткань своего стиха,
Воспоминаниями о ней перекраивая этот дождливый вечер,
Смело предполагая,что я для луны её лучший кэтчер.
Она, не принадлежа никому, была всем отдана навечно,
Как леонардовская Джоконда , за многочисленными слоями безбликового пуленепробиваемого стекла.


Может быть, было даже неплохо, что было много стихов и мало громких заявлений. Мне кажется, эти стихи — важнее громких вывесок. Поэзия — штука негромкая, но очень нужная, пусть и не всем. Не надо пугать население России насильственной поэтизацией, это никому не нужно. Не надо пытаться собирать большие залы — от того, что в библиотеке на Шаболовке собралось всего лишь пятнадцать человек, эти стихи не стали лучше или хуже.

Спросите, где же можно услышать Комарова, Горнова и Делеланд? А практически нигде. Ищите в Интернете их публикации, это несложно. А если захотите познакомиться лично, Вконтакт и Фэйсбук вам в помощь. Эти ребята никогда не станут звёздами и, соответственно, не зазвездятся. Так поставьте им «лайк» — это будет справедливой и адекватной наградой за талант. И пару тёплых слов в «личку».

Закончить хочется, вопреки принципу равных возможностей, ещё одним коротким стихотворением Константина Комарова:


* * *

На третьей остановке от тебя
я был с автобуса за безбилетность ссажен,
и вышел в мир, бессовестно грубя
всем встречным, ну, а ты осталась с Сашей,
иль с Колей ли, а чёрт их разберёт:
все на одно лицо, и то – рябое.
Я сплю и твердо знаю наперёд,
что завтра за углом столкнусь с тобою
под серым, кем-то высосанным небом,
лишённым даже оспинки огня,
и извинюсь, а ты пойдёшь за хлебом:
без хлеба жить сложней, чем без меня.


Литература: репортажи  - Алексей Караковский