Сон или?

Четвертый  час утра,  начинался  рассвет, чернота  за окном постепенно отступала,  совместно  с  тьмой уходили из  организма привычные силы. Почувствовав усталость,  решил сесть  в  любимое кресло и  час другой вздремнуть, чтобы силы  восстановились, дабы  продолжать наносить краски на холст, воплощая в жизнь воспоминания из прошедшей молодости.
Удобно расположился  в глубоком  кресле, накрыл грудь и ноги  халатом и стал медленно погружаться в сладкое состояние сна. В то  состояние, когда не чувствуешь тяжести  в ногах и нудную боль в голове, к которой  не возможно привыкнуть.  Почти вошел в  сон, вдруг чувствую, что дверь открылась и рядом с  креслом кто-то стоит. Обычно в это время ко мне никто не заходит, все домашние  в это время спят. Открываю глаза и вижу, что рядом с креслом стоит фигура в черном балахоне,  из-под низко надвинутого капюшона на меня из  провала глазниц,  смотрят  яркие, голубые глаза, на лицо  я не обратил внимания, а именно взгляд  и тень капюшона не давала рассмотреть черты лица. Сознание мне услужливо подсказало: ну наконец-то ты дождался, это смерть пришла по твою душу. Не ведомо почему, но я даже обрадовался, сейчас все прекратится, эти боли в ногах, эта постоянная забота о диете диабетика, нехватка  воздуха в больных легких,  все уйдет в небытие и душа станет свободной от оков старого, изношенного тела.
А она, эта фигура  в  черном балахоне, будто читая мои мысли произнесла приятным голосом:
- И не надейся твой срок еще не пришел.
- А тогда зачем ты здесь, я же мог напугаться до смерти и нарушил бы тогда  все записи в книге судеб. – Спросил я фигуру.
- Я знала, что ты не испугаешься и поэтому пришла к тебе без опаски на не предвидимость. Ты же ждешь меня, мысленно беседуешь со  мной. Была бы моя воля,  я бы  приходила к тебе в свободное время, ибо мне нравится ход твоих мыслей. А сейчас  вставай, и пойдем в  мастерскую.
- В  мастерской уже нет ничего, там внук хозяйничает.
- Ничего, я  верну все в то состояние, когда мастерская была в твоем распоряжении.
Встал и вижу, что стою  у    верстака, у  которого я провел много времени, когда  немалое хозяйство  требовало  моей заботы.
В нижнем ящике верстака, лежащий отбойник и молоток, которым я пользовался только для отбивания кос, вдруг инструменты  оказались на верстаке.
- Отбей мне косу, тупая  она стала, плохо режет, нет ни одного дня, чтобы у нее не было работы. А ты  знаешь, какая стала ныне кровь у  кандидатов? Она  у многих, от жадности и злобы стала хуже кислоты, у иного вот так  срубишь голову, а коса дымится, ее злоба грешника, уничтожить  хочет. Но  не получается, ибо металл особый, божественный.
-Так ты все таки за мной пришла?
- Ну, что ты как попугай заладил одно и то же, ты мне  косу отбей, кроме тебя  мастеров не осталось. Кто спился, а кто сам удавился, не ждут меня, своевольничают люди.
Меня апостолы, попросили тропинку  в Рай прокосить, вся заросла, от  такой жизни  на земле. У людей только  деньги и  грех на уме, вот  тропа в Рай и заросла, ибо  ходить по ней некому. Ты отбей косу хорошенько, траву косить – это  не голову с плеч снимать, здесь инструмент должен острый быть,  сняв с лысой головы капюшон, она  мило улыбнулась.
Уж чего доброго, а  улыбаться  умеет, как голливудская звезда,  все зубы  разом показала. Бледная, натуральная  блондинка, очень приятной внешности. Молодая, на вид  лет  66 не более, одним словом молодуха.  Я  похожую на Украине  видел, Юлей  ее зовут. Точь в точь она, белая и  с косой!
Работалось в удовольствие, руки сами  вспоминали навык. Это  как езда  на  велосипеде, если научился, то на всю жизнь. Пока я  стучал молотком, Юля  мило  щебетала, вспоминала курьезные случаи из многовековой практики, я их не запомнил, хотя она смеялась заразительно.
Закончив работу, собрал  косу воедино,  туго забил прикосок в кольцо, прикинул на взгляд рост  собеседницы и  перевязал лучок  в удобное положение. Траву  косить – это не головы стричь, тут не только умение, но и инструмент должен быть острый. Протянул  инструмент заказчице и  проснулся.  Сижу  и думаю, а было ли это на самом деле.