Гоголь, Пушкин, Есенин и ихние польта

                         (опыт прочтения воспоминаний)

сборник «ЕСЕНИН. ГИБЕЛЬ» -
http://www.proza.ru/avtor/mirzoyan&book=9#9
*

- «Осенью 1923 года в редакционную комнату «Красной нови»
вошёл сухощавый, стройный, немного выше среднего роста человек
лет двадцати шести – двадцати семи.
На нём был совершенно свежий, серый, тонкого английского сукна костюм, сидевший как–то удивительно приятно. Перекинутое через руку пальто блестело подкладкой.
Вошедший неторопливо огляделся, поставил в угол палку со слоновым набалдашником и, стягивая перчатки, сказал тихим, приглушенным голосом:
- Сергей Есенин. Пришёл познакомиться…»
*
Так начинаются воспоминания  1926–го года Александра Воронского,
писателя, критика, одного из ведущих  в то время марксистских теоретиков литературы,
главного редактора первого советского толстого журнала «Красная Новь»,
благословенного на эту должность самим Лениным.
*
Обычно, когда пишут о Есенине, описывают его волнистые густые волосы, цвета спелой пшеницы
и, кто голубые, кто васильковые, глаза.
Нет, главный редактор тоже потом всё это опишет,
но начал он с роста, возраста, костюма и
пальто,
не забыв блестящую шёлковую подкладку.
*
Есенин только вернулся из–за границы – Германия, Франция, Италия, Америка, опять Европа – одет соответственно.
И на фоне полуголодных и ободранных революцией и гражданской войной москвичей,
сплошь в застиранных гимнастёрках, трёпаных шинелях и стоптанных сапогах,
Есенин, конечно, выделялся
и написать об этом, несомненно, следовало.
(см. фото описываемого пальто - https://proza.ru/2019/10/13/122
*
А это середина воспоминаний Воронского:
- «Морозной зимней ночью, кажется, у «Стойла Пегаса» на Тверской, я увидал его вылезающим из саней.
На нём был цилиндр и пушкинская крылатка, свисающая с плеч почти до земли. Она расползалась, и Есенин старательно закутывался в неё.
Он был ещё трезв.
Пораженный необыкновенным одеянием, я спросил:
- Сергей Александрович, что всё это означает и зачем такой маскарад?
Он улыбнулся рассеянной, немного озорной улыбкой, просто и наивно ответил:
- Хочу походить на Пушкина, лучшего поэта в мире, - и расплатившись с извозчиком, прибавил, - Очень мне скучно»...
*
Вообще–то крылатка до земли не бывает,
обычная длина чуть ниже локтя,
но снова – описан не Есенин,
а его сценическое пальто с цилиндром.
И это неспроста.
Есенин хочет быть похожим на Пушкина, как на памятнике у Страстного монастыря на Тверской.
А на кого хочет быть похож Воронский? –
попробуем угадать –
вроде кто–то в русской литературе тоже шил себе пальто, что ли
и это неважно кончилось...
*
... тут надо уточнить:
осень 1925–го,
на носу XIV–тый съезд партии –
Зиновьев и Каменев собрались снимать Сталина с поста Генсека.
Все готовятся к схватке.
И Сталин тоже.
Троцкий против всех. И так же не сидит без дела...
( он пока ещё не объединился с Зиновьевым и Каменевым,
вернее, они с ним).
*
… 30 октября, на операционном столе умер Фрунзе,
скорее всего, от передозировки анестетиков.
В партийных кулуарах сразу поползли слухи –
Троцкий велел убить Фрунзе.
(обратите внимание – не Сталин, как сейчас принято думать - а Троцкий)
И родились эти слухи, явно не сами собой, их кто–то запустил и подогревал.
*
В ответ – Воронский, ближайший союзник Троцкого,
подкидывает Борису Пильняку идею «Повести непогашенной Луны» –
Фрунзе приказал убить некий Первый –
за которым недвусмысленно читается Сталин.
И ничего не боятся, ни Пильняк, ни Воронский –
оба уверены: Сталина снимут.
*
Но бомба не сработала –
никто не поверил в эту нелепейшую версию,
ибо все знали, что Фрунзе нужен был Сталину.
Хотя бы для борьбы с тем же Троцким.
Решением ЦК партии номер журнала с повестью был изъят из продажи на второй день и уничтожен.
А Пильняк и Воронский дорого за это заплатили – в 37–ом оба были расстреляны.
*
Второй раз бомбу пытались взорвать во времена хрущовской оттепели.
На этот раз более успешно –
много было уже подзабыто и на волнах борьбы с культом личности
многие поверили в эту нелепицу, а версия заказчик Троцкий куда–то пропала
И если сейчас и муссируется ещё версия: Сталин - убийца Фрунзе,
то это с той самой подачи гл. реда–интригана Александра Воронского.
И хоть сбежавший секретарь Сталина Бажанов и подтвердил эту версию в интервью 1980–года,
это было всего лишь потакание своим заграничным работодателям.
*
Ну их, этих политиков, с их заговорами, афёрами и грызнёй.
И туда же – политиканствующих писателей, вроде Пильняка с их подковёрными играми.
Но главный редактор в своих воспоминаниях о Есенине
плетёт какую–то тончайшую, едва различимую сеть драматургии намёков.
В отличие от прямолинейного Пильняка...
*
… а так – воспоминания Воронского заканчиваются,
- «Ранней весной 1925 года мы встретились в Баку…»
*
… начало апреля 1925–го,
прошло полтора года после заграницы, английского костюма и модного пальто с шёлковой подкладкой…
*
Воронский:
- «Вид у Есенина был совсем не московский…
и он ходил в обтрёпанном с чужих плеч пальтишке.
Ботинки были неуклюжие, длинные, нечищеные, может быть, тоже с чужих ног…»
*
… опять пальто.
Но на этот раз уже «пальтишко».
Что–то как–то Есенин за полтора года изрядно пообтрепался и обнищал
до чужих ботинок на несколько размеров больше.

                Да! Богат я, богат с излишком.
                Был цилиндр, а теперь его нет.
                Лишь осталась одна манишка
                С модной парой избитых штиблет.

Хотел Есенин быть, как Пушкин –
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный»,
прочь профаны! -
а стал бомжом…
*
Правда, Воронский уточнил:
- «…по дороге в Баку, в вагоне у него украли верхнее платье…»
*
Есенина действительно обокрали ночью в поезде Москва–Баку.
(недавно всплыло его письмо Галине Бениславской, где он пишет об этом)
Причём ехал он в одном купе с Ильей Вардиным (Мгеладзе)
заведующим подотделом печати ЦК РКП(б),
который был командирован в Баку на какое–то крупное партийное совещание по идеологии и взял Есенина с собой.
Как и Воронский. (почему он там и оказался).
*
«…у него украли верхнее платье…»
Ну, украли у Есенина пальто, эка невидаль – у кого чего не крали.
А ничего вам это не напоминает?...
У кого в русской литературе украли пальто?...
*
… это же Гоголь... «Шинель»… Акакий Акакиевич…
С той лишь разницей, что грабители сняли с Башмачкина только шинель, ботинки не тронули…
*
… все мы вышли из «Шинели».
И Воронский  не мог из неё не выйти.
В начале 1926-го, когда он писал свои воспоминания,
на экраны страны вышел фильм Козинцева и Трауберга по сценарию Тынянова «Шинель» по Гоголю.
Воронский несомненно его смотрел,
фильмов тогда в стране снималось очень немного
и видимо, сцена ограбления Башмачкина напомнила ему «пальтишко».
Да и сам Воронский вскорости напишет книгу о Гоголе…
*
… и вот стоит наш Есенин у гл.реда Воронского, как Акакий Акакиевич,
поэт от советской литературы, «нельзя сказать, чтоб очень замечательный»
(цитата из Гоголя  и титр из фильма),
стоит ограбленный, в старом пальтишке и…
и… и что?.. и весь образ?...
Да и не похож Есенин на Башмачкина, тот был с лысиной.
Разве что – « Оставьте меня! Зачем вы меня обижаете?» – и дальше что?…
*
… главный редактор не был бы главным редактором,
если не вложил бы в свои воспоминания,
кроме ассоциаций с «Шинелью» Гоголя,
пласты глубинных политических подтекстов…
*
        продолжение - http://www.proza.ru/2019/10/15/761