- Скажи, ты верующий человек?
- Да.
- А во что ты веришь?
И далее идёт тот или иной ответ религиозного человека.
- Во что или в кого ты веришь?
- Верю в себя.
- В человечество, человечность.
- В то, что всё будет хорошо.
- В здравый смысл.
И так далее.
- Что будет после смерти? Вернее, будет ли вообще что- то?
- Да, безусловно будет. Некробиоз.
- А ты не боишься умереть?
- Нет, как всякий атеист, отношусь к смерти совершенно спокойно.
- По-твоему, какой в жизни смысл?
- В жизни нет абсолютно никакого смысла.
Какой из этих ответов, по Вашему мнению, больше говорит о Вере?
В первом случае мы имеем дело с, так сказать, названной или идеологической верой. Совершенно точно, с этой верой мы не рождаемся, она обретается или не обретается нами в течение жизни, и каждый её тип имеет свои особенности, по причине которых нам зачастую бывает непросто жить в мире и согласии друг с другом. Поэтому есть основание считать, что речь идёт не столько о Вере, сколько о том или ином веровании.
Во втором случае люди просто говорят, что во что-то верят. Однако здесь тоже не ясно, имеет ли Вера истинный корень, или она - результат соц- и самопрограммирования, - в то время как нет объективного основания верить во что-либо вообще, о чём и говорится в третьем случае.
Атеист, имея научный и беспристрастный подход к теме человеческого существования, отрицает и веру, то есть всевозможные её объекты, и жизненный смысл. Его холодный и вроде бы не утверждающий жизнь взгляд, имеет между тем важную - и даже можно сказать, странную - особенность. В то время, как верующие в религиозном смысле (если, конечно, они не фанатики) и те, кто просто считает нужным во что-то верить, испытывают страх перед смертью, он (загадочным образом не лишенный оптимизма) со своим отрицанием относится к ней наоборот, совершенно спокойно. Значит, ни названная или идеологическая и, уж тем более, ни простая житейская вера, не играют ключевую роль в нашем отношении к смерти.
Вернёмся к лишающим нас всякой надежды словам атеиста. Три абсолютно точных, сухих ответа. Если воспринимать их беспристрастно, то определенно: в каждом велика доля правды. Более того, бесспорным может быть и последнее утверждение. То, что в жизни есть какой-то смысл, согласитесь, звучит и вправду слабо, - рано или поздно обязательно кто-нибудь на это скажет: "Абсолютно никакого смысла в ней нет". Конечно, нет - поскольку люди разделяют эти понятия. Жизнь и есть смысл, нужно ли искать в ней нечто меньшее? Подобным образом, на мой взгляд, обстоит дело и с Верой. Неужели, если мы не дадим ей никаких имён, её у нас не будет? Мы обретаем Веру потому, что у нас никогда прежде её не было, или мы обретаем её, раскрывая себя? Так что, вероятно, есть повод поразмышлять над тем, к чему относится атеистическое отрицание: к самой Вере, или к различным её именам, к жизни, как к смыслу, или к различным жизненным смыслам? И ещё мы можем спросить себя: не является ли порой сомнение или даже отрицание возможностью избавиться от лишних слов?
