Хмурым осенним днем с полянками выпавшего за ночь и сметенного дворниками снега я блуждал по Москве, в ожидании заседания Морской Арбитражной комиссии, куда приехал защищать пароходство, чей танкер по несчастливому стечению обстоятельств протаранил в Испании, на выходе из порта рыболовецкое судно из Южной Кореи.
Заседание пришлось на день похорон усопшего генерального секретаря ЦК КПСС Л И Брежнева, а поскольку морская арбитражная комиссии находится в двухстах метрах от Кремля, то все пути туда были перекрыты вплоть до окончания похорон. Так получилось, что вместо 11-00 начали в 18-00.А дело по обилию навигационных подробностей и деталей было не маленькое. Дипломатических отношений у нас тогда с Южной Кореей не было, и защищать южнокорейское судно приехал англичанин адвокат, некто Андрюша Голсуорси. Из Лондона в костюме тройка и с отличным лондонским произношением. Как на грех, все арбитры тоже превосходно владели английским и к тому же любили (и умели) порассуждать, а порой даже и блеснуть и английским юмором и английским произношением. Достаточно упомянуть, что это был завкафедрой МГИМО проф. Лебедев С. Н., крупнейший специалист по международному частному праву проф. Садиков О. Н. и капитан дальнего плавания ММФ Станислав Покровский. Все как один – англоманы. Язык судопроизводства у нас русский и посему к англоговорящему англичанину адвокату был приставлен переводчик. Тем не менее, все три арбитра по очереди добровольно выступали в этой роли и старались добросовестно рассказать англичанину на английском доводы другой стороны и даже задавали вопросы на том же языке.
При таком раскладе и мне пришлось поднатужиться и присоединиться в синклиту отечественных англосаксов. По причине тройного перевода дело продвигалось крайне медленно и к 23-00 сделали перерыв на перекур.
Я пристроился к переводчику и с большим любопытством его рассматривал. Мужчина это был чрезвычайно элегантно хотя и не броско одет. Говорил он негромко, но основательно, в движениях не было суеты, а была некоторая начальственная неторопливость и даже задумчивость, что отличает прирожденных аристократов и метрдотелей пятизвездочных гостиниц . К тому же от него пахло хорошим дорогим одеколоном, а из кармана он вынул пачку Мальборо - что по тем времена считалось признаком роскоши. Я изнывал от любопытства: кто бы он мог быть, ибо роль переводчика при заезжем «иностранном артисте» (вспомнилось из М Булгакова) совершенно не вязалась с его утонченным обликом одеждой и манерами. Я же пребывал тогда под впечатлением отцовского напутствия, который, отговаривая меня от поступления на факультет иностранных языков. говорил: Ну вот, будешь ты переводчиком - всю жизнь стоять у кого-то за спиной и, как попугай, повторять чужие мысли. Язык можно выучить и самостоятельно, а вот право, говорить свои собственные - это действительно чего то стоит. Но для этого надо быть специалистом. Я папу тогда послушался и долгое время относился сословию переводчиков априори пренебрежительно, чего те безусловно не заслуживают.
Мой визави затянулся и вздохнул – Такой тяжелый день. Очень устал.
-Да- поддакнул я –а тут еще этот тройной перевод на судебном заседании. Кстати, как вам
англичанин?
-Да англичанин - вполне сносно говорит. Я на похоронах замучился. М Тэтчер сильно шепелявит - трудно разобрать, что она произносит, а ошибиться нельзя.
Я несколько оторопел, но про себя решил: ну да - ври больше, тем кто переводит речи таких особ платят поди столько, что не приходится подрабатывать левыми переводами в каких то там арбитражных комиссиях. А впрочем, правильно я сделал, что не пошел в переводчики.
-Вообще, произношение - трудная вещь- продолжил собеседник-, когда мы жили всей семьей в Лондоне мне очень хотелось чтобы сын говорил правильно, чисто и с лондонским акцентом. Доходило до того, что когда у нас в гостях бывали ирландцы или шотландцы мы его выдворяли на кухню, чтоб не испортить его произношение.Берегли.
- Н - да подумал я - а меня удаляли с кухни, чтоб раньше времени не слопал торт - Наполеон,а дедушку - чтоб не прикончил портвейн. Однако, что ж он за птица, что даже и в Лондоне живал?
-Ну, а когда вернулись в Москву - продолжил собеседник - отдали ребенка в лучшую школу с углубленным изучением английского. Я туда два года не заглядывал- в школе работало много моих бывших студенток -не хотелось давить на них своим авторитетом.
-Да уж - съехидничал я про себя,- профессор - ночной переводчик- завидное сочетание жизненных ступеней.
-И вот, как-то раз, жена принудила сходить в школу. Встретили меня там очень дружелюбно, слетелись мои девушки бывшие студентки - теперь все красивые, хорошо одетые говорливые. Все превратились в лебедей. Среди них оказалась и классный руководитель моего ребенка. Я ее увлек в сторонку и стал расспрашивать.
-Ну что там с моим, ну как?
Отвечала, что все хорошо.
Дошло и до главного: Ну, а как у него с английским?
-Тут в глазах у учительницы что-то мелькнуло. Уловив сомнение, я приналег и стал ее уговаривать - сказать прямо, если что не так. Учительница зарделась и открылась
- Да всё хорошо. Грамматика понимание языка – прекрасное. Только одно- если честно вам сказать – у него ужасное произношение.
- Спустя много лет я увидел своего тогдашнего собеседника на экране телевизора. Оказалось, это был Виктор Михайлович Суходрев ( 1932-2014) бессменный личный переводчик с английского Н Хрущева. Л Брежнева и М Горбачева - прямой свидетель и соучастник истории, который среди прочего перевел знаменитую фразу Хрущева «мы вас похороним» и многое, многое другое. а также пускал сигаретный дым на бросившего курить Л И Брежнева (разумеется по просьбе генсека). До сих пор берегу это воспоминание для детей и детей друзей, когда речь заходит о выборе профессии переводчика. Сделал для себя из этой истории три главных вывода:
-Переводчик всегда зарабатывает недостаточно, и даже самый высокий в мире переводчиков пост не предотвращает его от необходимости искать дополнительный приработок.
-Впрочем, профессор тоже мало зарабатывает (это уже из собственного опыта)
-Как же трудно найти и сохранить правильное лондонское произношение!