6-ОЙ КОНКУРС ПРОЗЫ ФОНДА ВСМ НА FABULAE.RU. ЛОНГ-ЛИСТ КОНКУРСА

ней, даже и не мечтала.
И не могу не сказать пару слов о художнике.    Трудяга,  весь на нервах, ему дай только что-нибудь покрасить. Он бы и режиссера, покрасил, и женщину-хлопушку, и администратора, наверно, с большим бы удовольствием выкрасил бы всю осветительную группу, и нас монтировщиков, хотя нет.    Во первых мы бы не дались, а во вторых,  он нас немножечко боится…
    В четверг мы весь день делали из фанеры кирпичную стену, когда, наконец на фанерный лист с большим окном по середине были прибиты все фанерные кирпичики, прибежал художник. Он начал творить, раскрашивать каждый кирпичик в кирпичный цвет.  Мне показалось, что в детстве он, видимо, мечтал, стать моляром, но так получилось, что стал художником оформителем.
      Ко мне подошел бригадир.
-Хочешь подхалтурить?
-А что делать?
- Ночью поработать.  Видишь,  эту стенку готовят к ночным съемкам.  Сценку надо одну снять, больничный коридор с наружи,  во время дождя.
Вот и решили в нашем студийном коридоре все это провернуть.  Мы - то  сейчас все это в конце рабочего дня установим, ну а ты вечером на подхвате, да и после съемок быстро все надо разобрать, чтоб утром могли люди ходить.
Ну как?
- Согласен.
    Стенку,  после художника,  было не узнать.  Издали казалось, что ее  и танком не свернешь, а так всего-то килограммов двадцать.  Установили ее в квадратном коридоре, закрепили на  распорки, внизу  на пол бросили какие- то тряпки, поставили плоское корыто.  Я,  в начале,  не понял для чего, но вспомнил, что бригадир говорил, что-то о дожде.  Любопытство разбирало все больше.  Но когда принесли трубу с насверленными дырками, заглушенную с одной стороны пробкой, а с другой стороны  надетым на трубу  длинным шлангом,  другой конец которого был выведен на улицу, через окно соседнего кабинета и подключен к  крану,  из которого поливали траву и асфальт, я понял – дождь будет.
    Отсняли две сценки.  Первую, это когда врач- один из героев фильма «Просто Саша», разговаривал с медсестрой Сашей Неродовой, которую играла Неёлова, и вторая сценка, когда это медсестра после какой-то операции прижималась к этому стеклу и плакала от счастья, и тут начинал идти  дождь.
И вот как примерно проходили съемки второго эпизода.
  Режиссер сидит в кресле, оператор с камерой перед окном, женщина –хлопушка где-то рядом, но её не видно, администратор везде. Марина Неелова докуривает сигарету.  Сантехник дядя Петя стоит на табуретке и держит трубу с шлангом  над окном, его помощник у крана на улице.
Режиссер: -  Приготовились.  МОТОР!
Женщина – хлопушка: - Сцена пять, дубль первый.-  ХЛОП!
Саша – Неёлова подходит к окну, сильно прижимается к стеклу, пытается заплакать.
Дядя Петя орет напарнику:- ОТКРЫВАЙ!
Саша – Неёлова начинает ПЛАКАТЬ!
Одновременно вместе с ее слезами вырываются из трубы под давлением сильные струи воды.  Дядя Петя  начинает энергично трясти трубой, водить её вправо влево все в воде.  Саша плачет, стекла от воды плачут, на полу лужа.  Заплакала и кирпичная стена. Кирпичи то покрашены  были гуашью,
а вы чем думали, масляной краской что ли?
  Сцена КЛАСС.  Все ПЛАЧУТ.  Воды море, а режиссер недоволен:- СТОП!
-Закрывай,- кричит сантехник.
И так раза три, пока до режиссера не доходит, что кирпичная стенка уже не стенка,  а фанера с  паралелипидеками,  что у Марины Неёловой слезы закончились, сколько можно реветь то.  Воды полон коридор  и она побежит скоро в кабинеты, что сцена занимает всего секунд десять экранного времени,  конечно, важный психологический момент, но он был пойман еще в первом дубле, когда слезы и дождь совпали.
-Все,  СНЯТО! -  И исчезает вместе с артистами и ближним окружением, начинается НАША работа. 
    Почему я так подробно об этом пишу, да потому что это были только цветочки, ягодки начались, когда в середине июля  в центре большого города  решили снять сценку, которая происходит  в кочегарке далекой сибирской деревни  в январе месяце.
  Кочегарку нашли в каком-то автопарке, по случаю съемок ее затопили, хоть на улице плюс двадцать пять, но  за окном этой кочегарки пусть не большим, но все-таки более мене прозрачным,  буйно росла и цвела картошка.
  Честно скажу, первый раз увидел,  как из лета делают зиму.  Эту картошку в огороде покрыли белыми длинными тканевыми полотнами.  Из окна  кочегарки  появился вид на сугробы. Зритель во век не догадался  бы, когда это снималось.  Но больше всего досталось артисту, который в тулупчике, правда на голое тело,  кочегарил  и подбрасывал в топку угля.  Пот катил с него градом.  Сколько они снимали дублей,  я не считал, да и не моя это была работа. Моя работа настала, картошку от «снега и сугробов» очищать.
  Восемнадцать дней пролетели быстро, были уже куплены билеты на поезд, Рассчитали  быстро. Получил деньги. И мы с киностудией расстались.
Но честное слово, увидев всю киношную кухню изнутрии,  поварившись в этом бульоне,  я лет пять не мог нормально смотреть фильмы.  А когда идет дождь в каком-нибудь фильме,  мне все время мерещится дядя Петя за кадром с обрезком трубы, а грань между ЗИМОЙ и ЛЕТОМ такая зыбкая,  такая эфемерная,  что и не знаешь, а есть ли ОНА?