послышался скрип их старой кровати, звуки становились всё сильнее, послышался хорошо знакомый Витенкин рев и… отчаянный женский визг пронзил все вокруг. Марина прямо как остолбенела, не смогла даже руки поднять, чтобы дверь открыть, стояла как парализованная.
Дверь сама распахнулась, оттуда выскочила дама, совсем голая, сзади за ней волочились обрывки простыни. Девушка, ни слова говоря, схватила одежду и в чем была, попыталась выбежать из квартиры.
Марина перегородила ей выход.
- Ты куда! Час не прошел ещё! Уплачено!
В глазах девушки стоял неподдельный ужас.
- Мамаша! Он же больной у Вас! Он меня укусил страшно, не так, как бывает, а... по-звериному! А потом… вон! – она повернулась спиной, на которой снизу вверх красовались несколько глубоких царапин. – Он…больной у Вас! На голову больной, совсем плохой! Ему лечиться надо, а Вы ему…девушку!
Она вся дрожала. В её работе всякое бывало, но чтобы так… Покопалась в сумочке и протянула Марине пару тысячных купюр.
– Вот, больше нету! Это заработок мой, остальное они забирают! Всё отдаю, до рубля! Только уйти дайте! У меня ребенок маленький!
Марина оттеснила её в кухню.
-У меня, как видишь, тоже маленький! Оденься пока и…сядь, не дрожи!
Достала из шкафчика небольшой штоф коньяка и рюмку.
- Выпей! Успокойся! Уж больно нежная оказалась. Ты на меня посмотри… всю жизнь вот так!
Девушка схватила рюмку, опрокинула внутрь и тут же сама налила ещё одну. Вторая ушла вслед за первой. Она медленно утерла губы рукой и уже слегка осоловело уставилась на Марину.
- Я, мамаша,всё понимаю… и сочувствую. Но что делать-то будем! Я к нему больше не пойду. Боюсь я! Загрызет! - глаза её наполнились слезами. - Ведь загрызет, как зверь, загрызет. Я знаю, как это… пришла тут к одному, а у него псина огромная. Как клиент-то застонал от страсти, пес, видать, что-то не то подумал и… кинулся. Типа спасать хозяина! Насилу вырвалась!
Подняла голову и посмотрела Марине в глаза.
- И я вот что Вам скажу, мама! Вы не обижайтесь. С сынком Вашим то же самое, он как тот пес, я извиняюсь, конечно. И глаза… страшные. Нечеловеческие…
Девушка немного успокоилась, закурила. Некоторое время они сидели молча, думая каждая о своем.
- Ладно! – чуть слышно произнесла Марина. – Сама виновата, надо было сказать. Так не согласилась бы ты!
- Страшно, мамаша, ей-богу страшно! Надо все же предупреждать. Проститутки тоже люди! И Вам с ним нельзя… Отдайте в клинику какую, пусть подлечат.
- Клинику! – усмехнулась Марина. – А ты бы своего, не дай Бог, отдала бы? Родной он, кровиночка, маленький ласковый был, тихонький такой, ляжет под бочок и молчит, и смотрит глазками своими. Мы ведь до годика и не знали ничего. А потом видим: не узнает никого, не откликается, ничем не интересуется, даже игрушками. Всё сидит или лежит и смотрит, смотрит куда-то. Муж не выдержал, ушел! А я вот осталась, хотя мне все говорили, и врачи…отдай, отдай… Да куда же я его от себя отдам? На опыты что ли медицинские!
Девушка снова наполнила рюмку и придвинула её Марине.
- Выпейте тоже, мамаша! Легче станет!
Марина мотнула головой и отодвинула рюмку.
- Нельзя мне! Спиться боюсь! С кем он тогда?
Девушка опустила голову, о чем-то глубоко задумалась. Потом несмело, исподлобья взглянула на Марину.
- Про инцест слыхали?
- Инцест… что-то там про царей, кровосмешение? - поморщилась Марина.
- Ну да! И тогда это было, и сейчас есть! Это когда, понимаешь… – перешла на «ты» девушка, - Дочь с отцом, брат с сестрой, сын с…
- Ты что! - вскочила Марина, опрокидывая стул. – Ты что говоришь, дура. Тварь, скотина, проститутка! Ты что несешь, на что намекаешь!?
Девушка встала, невозмутимо взглянула на часы.
- Сейчас Руслан вернется! Пора мне! Продлевать, как я понимаю, не будете. Деньги себе оставьте. Я с Вас не возьму! Не отработала!
Накинула куртку и уже на выходе бросила через плечо:
- Я, может, и дура, но… другого выхода у тебя нет! Пока!
И вышла вон. Дура такая… Идиотка прямо.
Двери захлопнулись, послышались приглушенные голоса, заскрипел старый лифт. Всё стихло. Марина вернулась в комнату и устало опустилась на кровать. Рядом сидел, чуть покачиваясь и подвывая, Витенька.
Марина придвинулась ближе и осторожно погладила его по голове.
- Натерпелся, сынок!? Вон оно как бывает! Ничего, ничего… прорвемся, прорвемся!
Витя поднял голову, губы его чуть дрожали, глаза лучились смирением. Совсем как тогда, когда он был крошкой. Марина обняла его, склонила голову и тихо заплакала.
Так и просидели они почти весь день, как будто прощались. С чем-то таким, что вот сейчас уйдет и уже никогда больше не вернется. Постепенно стемнело, комнату опутал мрак, загорелись окна напротив, послышался далекий детский крик. Марина встрепенулась, посмотрела на часы. Вечер уже… Пора и укладываться. День уж больно тяжелый выдался.
Купать Витю она как-то не решилась сегодня. Прилегла рядом и тихо запела:
- А-а-а-баюшки, а-а-а-заюшки, а-а-а-баюшки, а-а-а-заюшки…
Обычно Витя, намаявшись за день, быстро засыпал под эту незамысловатую колыбельную. Но сейчас он ворочался, вздыхал, стонал, сучил ногами, чуть слышно подвывая.
Марина приподнялась, посмотрела на него и наткнулась на всё тот же взгляд. Сын ждал… и она знала, чего.
Марина встала с кровати, прошла к шкафу, достала обернутую в белое иконку, оставшуюся от мамы, прижала её к груди и вышла в кухню.
Она сроду не была в церкви и не знала толком ни одной молитвы. Поставила икону на холодильник, отошла чуть в сторону. Надо было хоть что-то произнести, но Марина не знала, что именно для такого дикого случая. Так и простояла молча минут десять.
Перекрестилась трижды, прошла в ванную, смыла с себя всё дневное, оделась в белую ночную рубашку и вошла к Витеньке. Он не спал, сидел на кровати и всё сильнее раскачивался. Марина уложила его и сама прилегла рядом.
Затаив дыхание она ждала…. И была уже готова ко всему.
Дверной звонок заставил её буквально выпрыгнуть из кровати. Накинув халат, она метнулась к дверям, прислонилась к косяку и смогла только спросить чуть слышно:
- Кто там…
- Это я… Марина. Вернулася я! Помогу...раз надо.
5. Кредит сбербанка https://fabulae.ru/prose_b.php?id=93398
Иван Жердев https://fabulae.ru/autors_b.php?id=11104
Боже, как хорошо, когда ничего не надо придумывать. Да вот, недавно совсем, поведал мне мой вечный спутник и друг Василий Филиппович, как он ходил в Сбербанк за кредитом. Не то, чтобы сам пошёл выпрашивать, нет. Ему сначала сообщение прислали о том, что он такой надёжный и любимый этим банком клиент, и они ему уже всё одобрили под самый невозможно низкий процент. И ему, сердешному нужно только взять паспорт и пройтись до ближайшей конторы упомянутого к ночи банка.
Как и любой нормальный человек, Вася не любил ни банки, ни кредиты и сообщение проигнорировал. Но через день ему позвонил тот же банк и сладким женским голосом подтвердил всё обещанное в сообщении. Более того, этот сладкий голос ему поведал, что он настолько дорог банку, что никаких более документов и доказательств его солидности уже не нужно, всё уже дескать просмотрено и проверено, и если он возьмёт на себя труд всего лишь дойти, или доехать, или даже доползти до любого отделения, его там, как родного встретят и денег дадут столько сколько нужно на любую его прихоть. Словом, складывалось впечатление, что если Вася в банк не пойдёт, то они сами ночью прокрадутся в дом и тихо подкинут чемоданчик с деньгами, чтобы не тревожить любимого клиента.
Тут надо заметить, что Вася был натурой мечтательной и строил в это время дом, не так, чтоб уж большой домище, но всё же домик с крышей. Дело, как раз к этой самой крыше подошло, и Вася мечтал о черепице. Настоящей, керамической, двух оттенков, коричневого и светло-желтого. А стоила эта черепица денег для Васи недоступных. Можно было, конечно, плюнуть и, как все соседи, накрыть дом металлопрофилем, но точно знал Вася, что всякий раз, когда дождь начнёт барабанить по крыше морзянку, будет он ворочаться и мучить себя за неспособность довести очередную мечту до конца. И стыдно ему будет и мерзко, и жалко самого себя, и жизнь свою пропащую. Да, Василий себя знал, как родного и, во избежание грядущих мук, пошёл в банк сдаваться.
На входе в оффис девица, снизу чёрная, сверху белая, узнав, что он за кредитом, сразу, без талончика провела его к другой черно-белой девице. Сочетание белого с чёрным – это нормально, это вальс жизни со смертью, но на зелёном фоне не совсем к месту. Это первое о чём Вася подумал и почему-то встревожился. Не то, чтобы сильно встревожился, но раздражился слегка – при чём тут зелень?! Ну да ладно, новая девица тоже обрадовалась Васе и попросила паспорт. Потом она попросила снять солнечные очки, сфотографировала близко его лицо и вместе с паспортом цифронула Васино фото куда-то вдаль, в интернетовские подвалы Сбербанка. Оттуда недолго думая выполз ответ – В КРЕДИТЕ ВАМ ОТКАЗАНО! И черно-белая, с глумливой улыбочкой, как бы извиняясь его озвучила.
Вася поначалу даже не совсем понял – как так отказано? Ведь они же сами сладкими голосами его звали, манили и обещали и он, реально, поверил. Можно сказать, доверился, отдался. И тут вдруг – бац, - ты чего припёрся, лох станичный. И Вася от неожиданности даже задал бесполезный вопрос:
- Почему?
Вежливая девица заученно ответила:
- Банк не даёт объяснений отказа.
Рухнула красно-жёлтая, черепичная крыша на его домике и, гремя саморезами, полез на стропила металл в цветах Сбербанка, черно-бело-зелёный. И сквозь этот металлический скрежет пронзила Васю мысль – ему отказали по фотографии. Ведь никаких других сведений от него не просили, и никакой другой информации, кроме той, что уже знала сбербанковская девица из телефона он не предоставлял. То есть его попросили снять очки, близко сфотографировали лицо с небесными, голубыми глазами, внимательно рассмотрели и решили, что это не тот человек, которому можно доверить деньги. Если бы он чуть дальше проанализировал это событие и наложил его на пёстрый рисунок своей сложной, смешной, непутёвой и прекрасной жизни, то он бы понял, что БАНК в общем-то прав, он не ИХНИЙ, он другой. Для него никакие финансовые обязательства не являются сакральной клятвой, и если эти самые финансовые обязательства войдут в противоречие с его СОВЕСТЬЮ, он их легко похерит и даже думать особо не будет. Вот если бы Василий Филиппович всё это быстро прокрутил в голове, то, наверное, бы и не обиделся, и скандала не устроил. Но Вася в силу тотальности и мгновенности характера, анализировать не стал, обиделся и скандал устроил.
- Я вам что, суки, рожей не вышел?! Что значит не даёт объяснений?! И что такое БАНК? Почему он от меня, падла, требует объяснений, а мне их не даёт?! Он – кто?!!! Кто его родители?! Он просто - охреневшая сберкасса! Он живёт за мой счёт! Он сам ни хрена не производит! Он, тупо пересчитывает чужие деньги и с этого жирует. Он мои деньги жрёт, он жизнь мою жрёт, а мне говорит – гуляй Вася?! Я за свою жизнь сто песен написал и дом построил, а он, гнида, даже название взял, которое только с танком и рифмуется!
Дальше Василий Филиппович разошёлся и припомнил Сбербанку Крым, назвал всех конченными грефами, пиндосами и геями, в самом неприглядном русском переводе. Несмотря на всю неопрятность события и
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+