К РОССИИ
Отвяжись, я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.
Тот, кто вольно отчизну покинул,
волен выть на вершинах о ней,
но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей.
Навсегда я готов затаиться
и без имени жить. Я готов,
чтоб с тобой и во снах не сходиться,
отказаться от всяческих снов;
обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, - мой язык.
Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,
дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
Ибо годы прошли и столетья,
и за горе, за муку, за стыд,-
поздно, поздно! - никто не ответит,
и душа никому не простит.
Владимир Набоков родился в 1899 году в Санкт-Петербурге, в семье аристократов. С началом октябрьского переворота 1917 года семья переезжает в Крым, а в 1919 году эмигрирует из страны в Берлин, потом едет в Англию, где учится в Кембридже. В 1927 году заканчивает свой первый роман «Машенька» и вслед за ним пишет ещё 8 романов на русском языке. После начала Второй мировой войны с женой вынужден эмигрировать в США, где зарабатывает средства для жизни лекциями по литературе в университетах. С 1960 года жил в Швейцарии, в гостинице Монтрё.
Всё, что происходило в Советском Союзе, казалось Набокову иллюзорным, и он пристально следил за страной через призму бесконечной темы растворившегося прошлого, потерянной родины, - с «Других берегов» своего романа.
«Вся Россия, которая мне нужна, всегда со мной: литература, язык и мое собственное русское детство».
«Моя личная трагедия… состоит в том, что мне пришлось оставить свой родной язык, родное наречие, мой богатый, бесконечно богатый и послушный русский язык ради второсортного английского».
«Моя голова говорит — английский, мое сердце — русский».
«Все мои книги, включая самую первую, которую я написал сорок три года назад на изъеденном молью диванчике в немецких меблирашках, запрещены в стране, где я родился. Это потеря для России, а не для меня».
