Настал момент встречи с императором, на сей раз — окончательный и решающий судьбу четырех знатных римлянок-христианок, который подозвал Веру, Надежду и Любовь к себе и велел называть им себя своим отцом, если те поклонятся греко-римской богине охоты Диане/Артемиде и принесут ей жертвоприношения:
Дети! Видя вашу красоту и щадя вашу молодость, я советую вам, как отец: поклонитесь богам, властителям вселенной! И если вы послушаете меня и исполните то, что вам приказано, то я назову вас своими детьми. Я призову начальников и правителей и всех моих советников и при них объявлю вас своими дочерьми, и вы от всех будете пользоваться похвалою и почетом. А если вы не послушаете и не исполните моего повеления, то причините себе великое зло, и старость матери своей огорчите, и сами погибнете в то время, когда бы могли более всего веселиться, живя беспечно и весело. Ибо предам я вас лютой смерти и, раздробив члены тела вашего, брошу их на съедение псам, и будете вы попираемы всеми. Итак, для вашего же собственного блага послушайте меня: ибо я люблю вас и не только не хочу губить красоты вашей и лишить вас сей жизни, но желал бы стать для вас отцом.
Но девочки единодушно отвечали кесарю:
«У нас есть Бог Небесный, его детьми мы желаем остаться, а на твоих богов плюем и угроз твоих не боимся. Мы готовы пострадать и даже умереть ради дорогого нам Господа нашего Иисуса Христа».
Поняв, что лаской и угрозами ничего не добиться, римский правитель приступил к крайним мерам — стал по очереди подзывать детей к себе и пытать. И тут начинается какая-то фантастика и лютейший апофеоз садизма, где даже Маркиз де Сад и Стивен Кинг нервно курят в стороне... Первой приняла мучения за веру в Христа юная отроковица Вера — её раздели донага, жестоко избили бичом и кнутом (бичевали), но та была равнодушна к ударам. Тогда цезарь отдал приказ отрезать девочке грудь, положить на раскалённую железную решётку и бросить в кипящий котёл со смолой и маслом. Когда после всей этой экзекуции Вера осталась невредимой, её обезглавили. Но перед тем, как исполнить приговор, жертве публичной казни всё-таки позволили проститься с родными.
И Вера тогда сказала матери:
–Помолись за меня, мать моя, чтобы мне окончить шествие мое, дойти до желанного конца, увидеть возлюбленного Господа и Спасителя моего и насладиться лицезрением Его Божества.
А сёстрам дала предсмертное напутствие - ничего не бояться и, несмотря ни на что, следовать за нею:
Помните, дорогие мои сестры, Кому мы дали обещание служить вечно! Так давайте терпеть до конца! Одна и та же мать нас родила, вырастила и научила. Поэтому мы должны получить одинаковую концовку! Как братья и сестры, мы должны иметь одну волю. Позвольте мне быть вам примером, чтобы вы оба могли следовать за мной к Господу нашему, призывающему нас к Себе!
Поцеловав мать и сестёр, Вера отправилась на эшафот. Тогда настал черёд Надежды испытать мучения. Император стал уговаривать девочку поклониться богине Артемиде под страхом смерти:
- «Дитя, прими мой совет! Я говорю это потому, что люблю тебя. Поклонись Артемиде, чтобы ты не погибла так, как твоя старшая сестра! Ты видела ее страшные муки, ее жуткую смерть. Неужели и ты захочешь так же страдать? Поверь мне, дитя мое, мне жаль твою молодость! Если ты выполнишь мою волю, я объявлю тебя своей дочерью!»
Но и Надежда слишком дерзко отвечала римскому правителю слишком пафосными, «героическими» и совсем не свойственными ребенку речами:
-«Цезарь! Разве я не сестра той, кого ты убил? Я выросла вместе с ней. Вместе с ней я научилась по тем же книгам и наставлениям матери познавать Господа нашего Иисуса Христа, верить в Него и поклоняться Ему! Не думай, царь, что я поступлю иначе! Не думай, что я не пожелаю того, чего желала моя сестра Вера! Не затягивай и не пытайся меня отговорить! Лучше приступай к делу, и ты увидишь моё единомыслие с сестрою»!
Разъярённый император велел пытать Надежду вослед за Верой. Её тоже раздели донага, беспощадно избивали, пытались заживо сжечь, потом и вовсе повесили на дереве и царапали тело железными гвоздями. При этом, хоть мясо и падало кусками, кровь лилась ручьём, болевого шока девочка не испытывала — лицо ее сияло неземной улыбкой. Мало того, она ещё умудрялась и укорять жестокого правителя:
- «Христос мой помощник! Я не только не боюсь боли, но желаю ее как райского наслаждения! Страдать за Христа Бога мне так приятно! А тебя, мучитель, ждут муки в геенне огненной вместе с демонами, которым ты поклоняешься, как богам»! (или — «бесами, коих ты почитаешь за богов!»)
Тем временем София только и делала, что молилась Иисусу, чтобы тот даровал ей и ее дочерям силу воли и терпение. Наконец, император повелел обезглавить Надежду. Но, прежде чем положить свою голову на плаху, девочка также простилась с родными и сказала младшей сестре Любови:
- "Не оставайся здесь и ты, сестра! Давайте вместе предстанем перед Святой Троицей"!
Также успела перекинуться парой слов и с матерью:
— "Мать моя! да будет с тобою мир, будь здрава и поминай дочь свою!".
Мать же, обняв, целовала ее, говоря:
— "Дочь моя Надежда! Благословенна ты от Господа Бога Вышнего за то, что на Него надеешься и ради Него не жалеешь пролить свою кровь! Иди к сестре твоей Вере и вместе с нею предстань к твоему Возлюбленному!".
Далее автор пишет, что Надежда, "сказав сие, подошла к бездыханному телу сестры своей Веры и, с любовию обняв его, по свойственной природе человеческой жалости, хотела плакать, но по любви ко Христу переменила слезы на радость. После сего, преклонив свою главу, св. Надежда была усечена мечом".
Осталась лишь младшая дочь Софии - Любовь. Император велел ей восславить богиню Диану/Артемиду, но та, как и ее сёстры, была непреклонна, ибо в Писании сказано: «крепка, как смерть, любовь… Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее!» (Песн.8:6-7).. Она то цитировала Библию ("Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?!" (Рим.8:15)), то говорила цезарю:
- "Великий Бог мой, Иисус Христос! Артемида, и ты погибнешь вместе с ней"!
Понимая, что ни ласками, ни уговорами ничего не добьёшься, явно зомбированную своей фанатичной матерью малолетнюю Любу римские воины стали пытать. Девочку растянули на колесе, причем так, "что члены тела ее отделялись от составов своих и она, будучи ударяема палкою, покрылась как багряницею кровию, которою напоялась и земля, как бы от дождя", били дубинками, бросали в растопленную печь и даже вгоняли в ее члены железные сверла! При этом тело Любови словно было сделано из адамантия, она мужественно всё перенесла и не опалилась! Император приговорил и ее к усекновению мечом. Выслушав приговор, девочка не онемела от ужаса, а помолилась Богу и воскликнула:
- "Господь Иисус Христос, я пою и благословляю Твое имя, потому что Ты принимаешь меня вместе с моими сестрами. Я пою тебе хвалу, что ты удостоил меня пострадать за тебя то, что и они перенесли"!
Мать девочек - София - при этом должна была страдать морально, глядя на пытки своих дочерей. Современных читателей поведение женщины может шокировать - она не боролась за детей, не отдала себя в жертву ради них, не убоялась столь ужасного конца. Жизнь оказалась для них мимолётной и бессмысленной, а вера в Бога и страдания за него - честью и священным долгом. София на протяжении всей истории только молилась да боялась, как бы кто из ее дочурок не устрашился описанных выше зверств и не переметнулся на сторону врага, прям как во время Второй мировой войны! Даже переводчик жития (имя которого мы упомянем позже) подивился описанию лютого садизма, который в 1-10 веках нашей эры был вполне себе обыденным явлением (правда, вот детей как раз никто не трогал): "Кто бы мог претерпеть таковые мучения и не умер бы мгновенно?!". [b][i]Но читателям постоянно прямым текстом говорили о том,
