…Ратуя за всемерное расширение гражданских свобод (но не гражданских обязанностей!), либералы не понимают, где следовало бы установить границу свобод, какую грань не следует преступать. Вместо этого права доводятся до своей противоположности. В правах уравниваются энергетически сильные и полезные обществу элементы и социальный балласт. С введением всеобщего права возникает ситуация, когда в органы власти все чаще выбирают не тех, кто вносит деньги на общественные нужды, а представителей тех, на кого они будут потрачены. После чего начинается раскрутка бюджетных расходов, государственный дефицит становится хроническим и, одновременно, все менее эффективным.
Пока гражданское общество здорово (чаще всего до тех пор, пока сохраняется избирательный ценз), оно контролирует негатив, но если оно слабеет, балласт начинает топить социум. Деграданты используют в качестве прикрытия идеологию либерализма («прав человека»), а также социализма, как общества всеобщего равенства. Это дискредитирует демократию, представляя ее как общество вседозволенности и социального паразитизма.
Либералы – это люди с правозащитным мышлением, а либерализм – де-факто правозащитная идеология, и в этом ценность либералов и либеральной идеологии, но одновременно их слабость. Вводить свободы особого ума не требуется. Государственный и социальный ум требуется, когда вслед за свободами вдруг вылезает огромное количество прежде задавленных проблем и деконструктивных тенденций. Российские либералы ни в 1917-м, когда после Февраля вошли во власть, ни в 1990-е годы когда ею распоряжались, с ними не справились. Но российские либералы быстро нашли выход из положения: во-первых, неудачи сваливаются на других, а во-вторых, их объявляют «объективными». Разваливается государство? Так это разваливается империя. Гибнет промышленность и сельское хозяйство? Значит, не выдерживают конкуренцию. Культурное пространство заливается низкопробной продукцией? Не нравится - не смотрите, не читайте. Ссылками на то, что разрушение культурно-моральных регуляторов есть, в сущности, выведение из строя иммунной системы общества истинного либерала не смутишь. Свобода превыше всего!
Западные либералы в этом плане не лучше. Если они не справляются с проблемами, то предпочитают их узаконивать, как это произошло с агрессивным гомосексуализмом. Этому способствует идеология либерализма, которая качественно отличается от идеологии демократов.
«Либерти» у демократов изначально означало не «свободу» вообще; не возможность для всех и каждого делать, что он хочет, а права для личности, города, региона, частной фирмы в сфере их деятельности. То есть речь шла о юридически оформленном праве, при котором узаконенная регламентация обусловлена вескими причинами. Это свобода во имя каких-то целей. Либералы же провозгласили свободу самоценной. Раз так, то «самоценными» оказалось многое из того, что способствует разложению общества. Покровительство деградации они объявили толерантностью. А кто против толерантности, того заклеймили ксенофобами. Так сложность мира была сведена к паре несложных формул. В отличие от либерала, демократ тот, кто считает, что свободы должны улучшать общество и необходимо бороться с теми, кто использует свободы для подрыва общества. Поэтому современный либерализм можно охарактеризовать как деградантный по сущности, потому что действия либералов объективно способствуют понижению качества культуры и эрозии энергетики социума.
Как следствие философии либерализма «эпохи постмодернизма» у либералов получился негласный лозунг: «разрушаем и будем разрушать во имя свободы и толерантности!» Такая «философия пофигизма» родилась, конечно, не на пустом месте. Ее социальные источники – антипассионарные слои общества. Именно на них, в отличие от времени Вольтера и Т. Джефферсона, начинают в первую очередь распространяться «права человека».
Этапы трансформации либерализма в идеологию свобод для всех и вся можно отметить следующими вешками. Исходный пункт - тезис о том, что свобода индивида не должна ограничиваться нормами морали, а только законом. После того, как просвещенная публика усвоила эту «передовую», постмодернистскую посылку, началась кампания под лозунгом: «А судьи кто?» Ограничение деятельности носителей антисистемы объявляется «наследием тоталитарного прошлого», «нарушением прав человека». Демагогия ныне выступает мощным оружием воздействия на общественность. В частности, постулат гуманизма «личность является высшей ценностью» доводится до «логического конца» и провозглашается, что желания индивида – высшая ценность и моральные нормы тому помеха, ибо сковывают его бесценную свободу. Успеху пропаганды способствует то обстоятельство, что среди антисистемщиков всегда присутствуют известные деятели искусства, чей талант стимулируется и подпитывается специфическими, чаще всего, оргастическими способами (алкоголь, наркотики, бисексуализм и пр.). Это не значит, что все пленники своего таланта выступают за ультралиберализм, но антипассионарии вербуют своих сторонников и защитников именно в этой благодатной среде.
Когда постулат «свобода не есть осознанная необходимость, а свобода – это просто «свобода» внедряется в общественное сознание, сразу начинается борьба за видоизменение законов в сторону снятия ограничений на разрушение основ человеческого общежития и защиты их от критиков (свобода насилия в искусстве, понижающего порог эмоционального восприятия, свобода распространения «легких» наркотиков, пропаганда норм жизни криминального мира, узконивание мата и т.д.). В итоге, стирается граница между добром и злом, пошлостью и вкусом, ответственностью художника за сделанное и его безответственностью («Я свободен в своем творчестве, и мне не нужна цензура, ни внешняя, ни внутренняя!»). На деле же мерилом успеха становятся суммы гонорара, а получить деньги легче, апеллируя к самым простым реакциям человеческой психики, в том числе к таким, которые издавна относились к низменным. Именно такая «телесная» квазикультура начинает разлагать общество и способствовать понижению этноэнергетики нации.
Современные либералы превратились в жрецов антисистемы, чьи действия объективно ведут к слому ценностной ориентации нации и государства, без которых не может нормально существовать общество, заменяя знаки с плюса на минус и наоборот. То, что считалось ранее безусловно плохим – моральный релятивизм, тунеядство, праздность – становится вполне терпимым и даже проявлением свободы индивидов. И то что считалось безусловно хорошим – патриотизм (но не «квасной», основанный на ненависти к другим), уважение к своей истории, защита своей экономики и культуры – становится необязательным и даже постыдным. «Непротивление злу насилием» возводится в абсолютную ценность. Скрепы общества расшатываются, и этнос начинает терять свою силу. Социум атомизируется и социальные процессы приобретают характер броунова движения. Ясные прежде ответы на вопросы: «Ради чего мы существуем?», «Во имя чего живем?», «Почему мы не другие?» теперь растворяются в «свободе мнений».
Победивший либерализм доводит Свободу до крайних пределов. Система жизнедеятельности общества начинает опираться не на дисциплину, а на анархию как мать порядка, что приносит первое время неплохие дивиденды, пока разрушительные процессы удается контролировать властным структурам и самому обществу. Современный либерализм, впитывая в себя деградантов с их интересами, разрушая классическую либеральную идею изнутри. Итогом такой эволюции становится либо возвращение к авторитаризму, как средству обуздать разгулявшиеся страсти черни, либо разложение и гибель этноса, если диктатура не помогает, потому что сама заражена социальным СПИДом (как это произошло в Древней Греции и Риме).
Иногда, чтобы спасти положение, предлагается различать классический либерализм (времен французских просветителей и американской революции) и либертарианство с его «всевластием свобод». Именно либертарианство ныне замещает классический либерализм. Такой подход вполне историчен, показывающий деградационную эволюцию некогда животворящего политического учения. Однако он разделяется небольшим кругом политологов, поэтому остается оперировать устоявшимися понятиями.
При этом необходимо сделать оговорку, чтобы не создалось впечатления призыва «охоты на ведьм». Среди либералов множество достойных людей, но как индивид может наносить ущерб своему здоровью неправильным образом жизни, будучи при этом очень хорошим человеком, так и либералы. Но если индивид наносит вред себе, то либералы – обществу.
Исходя из вышесказанного, можно уверенно констатировать: за либерализованной демократией последует усиление авторитарных тенденций. Об этом свидетельствует исторический опыт существования демократий. Общество, где свободы развиваются в сторону усиления деструктивных, понижающих этноэнергетику элементов, обречено на откат в сторону ценностей традиционного общества и усиление тенденций к диктаторской власти, как средству спасения.
Итоговый вывод: Россия, пытаясь создать демократию, каждый раз, начиная с реформ Александра II и далее везде, соскальзывала в деструктивный либерализм, дискредитируя демократию, после чего начиналось возрождение авторитаризма. При этом пеняли на кого угодно, только не на собственное политическое скудоумие.
И я не понимаю? Где еë следует установить и где и её либералы хотят установить?
Не понял? То есть дефицит нехронический более эффективный?
А в чëм его эффективность?
Надо пояснить, какие «прежде задавленные проблемы» вылезают. А так неинтересно... Читателю надо понимать, о чëм автор ведëт речь, а не догадываться.
А по-вашему, гомосексуализм необъективен?
И как по-вашему с гомосексуализмом надо справляться?
В XIX веке было установлено, что существует третий пол, причём этот третий пол ещё и друг от друга отличается, гендерные отличия имеет.
А как с гомосексуализмом справлялись в древности?
Например, Микеланджело был гомосексуалистом, и его на костре не сожгли, на виселице не повесили, на колесе не четвертовали...
И самое интересное, что он никого не совратил, хотя учеников было достаточно.
Гомомексуализм — это «объективная реальность», и хорошо, что эту реальность обозначили.
Почему с древности мужчины и женщины разные одежды носили? Людям с малых лет внушали, что есть два пола. Одевали по-разному, разные игрушки для детей делали, обучали в разных школах, туалеты были раздельные и т. д.
Но и третий пол должен как-то отличаться, чтобы мы не перепутались...
Далеко не всё для этого сделано, мужик на Олимпиаде всех девушек-боксеров победил — разве это порядок? А вы говорите: «Узаконили».
С этим согласиться невозможно. Закон и мораль неотделимы.
Нормы закона пишутся на основании морали.
Закон — это и есть мораль, возведённая в норму к обязательному исполнению.
Дочитаю позже, устал...
Это масло масляное.
Этноэнергетика — это способность этноса к развитию факторов жизнедеятельности народа.
Нация, этнос и народ — синонимы.
Дочитал. И в целом можно согласиться с тем, что происходит что-то непонятное. Желание автора разобраться в проблеме одобряю, а подход к проблеме неправильный. Много терминов, которые автор применяет не к месту, если бы перевести эту статью на просторечие, всё ошибки в рассуждениях были бы очевидны. А использование непонятных слов эти ошибки скрывает, поэтому рассуждения напоминают демагогию — проблема очевидна, суть её скрыта, а решение проблемы неверное.
Но для начала неплохо.
Удачи.