Настоящая наука идентифицируется по трем признакам: индифферентности к идеологии, наличию базовой аксиоматики и принципиальной возможности опровержения её выводов и положений. Если наука выписывает зигзаги по указке из «обкома», пляшет под дудку партийного идеолога и вихляется вместе с линией партии, то это не наука, а «служанка идеологии». Если у науки нет базовой аксиоматики, то она строится на песке. Если науку или некоторые ее положения нельзя опровергнуть, то это канон, в который можно только уверовать.
В нашей суровой действительности сказанное оказалось не более чем набором возвышенных фраз. Наука не только утратила свои идентификационные черты, но и обрела новые, отнюдь не радужные лики.
Бессистемность — руководствуясь неведомо чем, чиновники от науки расчленили её на необозримое количество частей, присовокупив к ним и то, что трудно назвать наукой. Учёные, как в своё время строители Вавилонской башни, перестали понимать друг друга и разбрелись по своим «квартирам», а сама наука уподобилась хаотичной мешанине, бесформенной «сборной солянке», обильно сдобренной бинарным мышлением. Научный дискурс захлестнула бесплодная демагогия, превратившая результаты научных исследований в пустой звон трескучих фраз на потребу дня, за которыми не обнаруживается ни явной аксиоматики, ни четкой логики, ни стройной методологии. Наука растворилась в потоках словоблудия, а прилагательное «учёный» стало нарицательным.
Тотальная централизация и унификация — управление всеми аспектами науки стало осуществляться сверху. Научные организации, попав под жесткий прессинг централизации и унификации, стали терять свое лицо и кадры. Вместо науки в них пышным цветом расцвели показуха, очковтирательство, подражательство и протекционизм. Из оплотов науки они трансформировались в имитаторы научной деятельности. Многие из них перестали быть «оранжереями», где взращивались таланты, и стали местом, где учеными становятся по протекции. Конечно, еще сохранились организации с научными лабораториями и коллективами продвинутых ученых, но это вопреки, а не согласно общей тенденции. Основным инструментом, опутывающим науку централизмом и унификацией, ныне является Высшая аттестационная комиссия (ВАК) при Министерстве науки и высшего образования РФ. Итогом деятельности этой комиссии стала удручающая картина: диссертации низведены до ранга квалификационных работ, превратившись в пропуск в мир, где наука и не начиналась, а главным мерилом успеха ученого стало количество трудов, а не их ценность. Наукометрия, с ее индексами, рейтингами и прочей ерундой, прочно заняла ведущие позиции в среде управленцев научной деятельностью. А ученые вынуждены опуститься до роли операторов рутинных действий: скопировать, вставить, сохранить, проверить на плагиат, отредактировать, опубликовать и пополнить список своих трудов. В результате, из десяти докторов наук один кое-что понимает в науке, двое способны поговорить о ней, трое знают, как защитить диссертацию, а остальные — кому и сколько за это нужно заплатить. Об уровне кандидатов наук говорить не приходится.
Прагматизм и монетизация — ныне отечественная наука вместе с образованием окончательно перекочевали в сферу услуг. Прикрываясь лозунгами типа «генная инженерия», «нанотехнологии», «искусственный интеллект», «цифровизация», научные организации и ушлые околонаучные деятели занялись зарабатыванием денег. Научные исследования превратились в коммерческие проекты, а для многих защита диссертации стала чем-то вроде ритуального обрезания — неприятной, но необходимой операцией, через которую нужно пройти, чтобы достичь целей, далёких от научных. Была развернута сеть так называемых частных вузов, которые стали источником обогащения для их владельцев и примкнувших к ним лиц и одновременно надежным убежищем для уклоняющихся от службы в армии. Науки в этих вузах нет вовсе, да она там и не нужна, разве что для галочки. Ученые там тоже не потребны — если что, то их можно пригласить на один-другой семестр по отдельному договору. Оптимальная структура такого вуза: ректор, бухгалтер-кассир, специалист по рекламе и дистанционному обучению, а также вахтер, он же по совместительству делопроизводитель.
Конформизм и угодничество — в научном мире воцарился принцип: «чего изволите, товарищ начальник?». История переписывается под нужды текущей политической конъюнктуры, социология подгоняется под заданные параметры, а философия превратилась в набор лозунгов, призванных оправдать действия власти. Критическое мышление — основа научного прогресса — не приветствуется, инновации, не соответствующие лозунгам, тормозятся, ученые вынуждены либо замолчать, либо заняться другим делом, а то и эмигрировать, лишая страну интеллектуального потенциала.
Итогом всего содеянного стала деградация науки. Зловещая тень средневековья всё в большей мере нависает над экономическим, социальным и культурным горизонтом страны. Как остановить этот процесс? Рецепта нет, да и не нам его выписывать. Остаётся лишь успокаивать себя тем, что именно тернистый путь, лабиринты судьбы, с их тупиками и триумфальными выходами, выковывают нашу российскую идентичность. Без этих блужданий мы были бы уже не мы, а кто-то другой.
Да ладно. Разве неизвестно как учёные работают в развитых странах?
И чем РФ отличается от этих стран?