Заметка «Кризис литературы» автора Андрей Карпов

С литературой что-то не так. Почему подобная мысль приходит на ум и ни у кого не вызывает особенных возражений? Потому что каждый чувствует рассогласование между образом литературы (какой она должна быть — ставящей важные вопросы, объясняющей происходящее, вдохновляющей на поступки, наполняющей сознание смыслами) и её современной реализацией. Разрыв несомненен, но в силу чего он так режет глаза? И действительно ли каждый способен его увидеть?

Думаю, что каждый, хоть как-то усвоивший курс литературы в школе. В этом всё дело: мы худо-бедно знаем прошлое состояние. В нас, подчас силком, запихнули образцы периода семантического господства литературы — те, что ныне определяются как классика, и теперь у нас есть база для сравнения. По сравнению с классикой в современной литературе всё не так.

Это хорошо понимают литераторы — они профессионально начитаны и знакомы с классикой лучше многих, но когда они пытаются писать «как надо» — по классическим лекалам, результат разочаровывает. Прежде всего, их не читают. Современную книгу, написанную «всерьёз» — поднимающую проблемы и не пытающуюся развлекать, вряд ли кто будет читать — скажут, что слишком много букв. То же самое с поэзией. Хотя многие по-прежнему пытаются писать стихи (поскольку необходимость самовыражения в слове никуда не делась), но читать чужие строки не хочется — нет ожидания внезапных открытий от игры смыслов и рифм. Нет потребности ощутить красоту слова. Вернее так: существующая потребность полностью перекрывается произведениями классиков. Зачем погружаться в поток, где на единицу художественной ценности приходится так много мусора, когда можно пользоваться культурным багажом, составленным из уже отобранных шедевров?

Но, как я подозреваю, истинное объяснение тут другое: нам привили особое отношение к классике. Разве это не одна из задач школьного образования — воспитать в ребёнке любовь к литературе? Конечно, пробудить любовь получается не всегда, но закрепить привычку можно во многих. Скажешь «русская проза», тебе назовут Толстого и Достоевского, даже если ни одно из произведений школьной программы так и не было прочитано до конца. Скажешь «поэзия», вместе с Пушкиным и Лермонтовым вспомнят Ахматову и Цветаеву — Серебряный век у нас считается самым поэтическим в истории отечественной литературы. И если уж придется что-либо читать, то разве не естественно обратиться к именам, которые на слуху?

В большинстве случаев чтение «большой» литературы происходит по принуждению. Мы должны проходить это в школе, а у некоторых и в программе высшего образования присутствуют отсылки к литературе. Тем, кто хочет быть культурным человеком, немыслимо обойтись без знания национального культурного минимума, а в него входит вся классика. В культурном поле обращаются цитаты и аллюзии, хочешь их понимать — будь любезен, загляни в книгу. Каждого получающего образование и умеющего читать всё время как бы подталкивают в сторону определённых авторов. И мы их читаем, даже если нам этого не слишком хочется. Более того, многие из нас уже свыклись с мыслью, что читать надо не потому, что хочется, а потому что надо это прочесть.

Однако подобное отношение — норма достаточно поздняя и раньше было не так. Стоит вспомнить, что раньше все издатели платили авторам, а деньги получали с читателей. Люди хотели читать и платили за это. Сегодня мелкие издательства живут на деньги тех, кто способен оплатить свою причуду быть напечатанным. Читатель в этой схеме избыточен. Но такой порядок сложился не потому, что читателем решили пренебречь, нет, просто он исчез, и надо было как-то выживать в его отсутствие. Исчезновение читателя — первопричина изменений.

За счет издателя печатается лишь то, что точно будет распродано. А это — классика, известные имена. Но, как я уже сказал, чтение классической литературы — скорее культурная обязанность, а не веление сердца. Но ведь читают и другое.

Что сейчас читают «для интереса»? Какую-нибудь такую литературу, которая с точки зрения критики, вскормленной кровью классики, легко может быть объявлена низкопробной, сугубо развлекательной, а то и вовсе не имеющей смысла. Отлично идёт юмор. Сарказм, ирония, пародирование культурных образцов и серьёзных, претендующих на осмысленность практик, легко находят свою, весьма массовую аудиторию. Никто не учит наизусть современную поэзию, но всякие стишки «пирожки» и «порошки» запоминаются как бы сами собой и активно цитируются. Отдельным жанром стали забавные мемы. Художественное высказывание ужалось до одной строчки, до нескольких слов. Мемы собирают, ими делятся друг с другом. Нет, наверное, такого человека со смартфоном, который бы их не видел. Также все смотрят забавные видео.

Забавность эта может быть весьма специфической — иногда она строится просто на отрицании общеизвестного смысла, то есть в её основе лежит абсурд. И это весьма показательно. Мы можем зафиксировать массовый переход свободного потребления («для своего удовольствия») от серьёзной литературы к сарказму и абсурду. Именно этот тектонический сдвиг и интерпретируется обычно как кризис. Но точнее было бы говорить о смене ведущих жанров, и даже более узко — о смене доминирующей интонации. Даже в тех жанрах, которые обычно относятся к «развлекательным», вроде детектива, фантастики или фэнтези, возможна подача материала «всерьёз». Но сегодня предпочтение будет оказано тем книгам, где серьёзностью пренебрегают.

Не стоит, однако, представлять это изменение литературных предпочтений как свидетельство духовной деградации современного человека. Думается, дело в другом.

Серьёзная литература помогает организовывать свою жизнь. Она задаёт образцы решений проблем, подсказывает возможные планы. Чтобы человек мог воспользоваться этими подсказками, необходимо соблюдение определённых условий. Прежде всего, у него должна быть возможность самостоятельно определять своё будущее, а во-вторых, он должен быть уверен, что будущее стоит того, чтобы им заниматься. Строить планы осмысленно, если они ведут к лучшему состоянию.

Но если будущее зависит не от тебя, и в нём нет ничего хорошего, любая рациональная модель поведения обесценивается. Человек выдавливается в абсурд. У него не остаётся душевных сил для того, чтобы разговаривать с миром на равных, серьёзно обсуждая происходящее. Вместо обсуждения, он начинает пародировать и издеваться над всем, что попадается под руку. Иначе бы ему пришлось признать своё поражение.

Поэтому кризис серьёзных жанров литературы — это не про литературные вкусы и не про мельчание человека. Это более тревожный симптом. У современного человека нет будущего. Он больше не верит в победу добра, не чувствует в себе силы переменить обстоятельства и не видит светлых перспектив. Кризис, который мы переживаем — онтологический, а не творческий, художественный или эстетический, и, похоже, он не имеет разрешения в рамках земного плана бытия.