Жили у Чермного моря когда-то
Славянские пращуры - знай.
Счастливо жили они и богато,
Тогда благоденствовал край.
Было в то время им ведомо рало,
Стадами любой наделен,
Множество дичи вокруг обитало
И множество славных племен.
Тесно им стало - и спор то и дело,
И вспыхнули распри уже,
Вот и оружие там зазвенело,
И кровь пролилась на меже.
Скоро совсем почитать перестали
Закон, что был некогда свят -
Грабь у соседа хлеба ли, стада ли,
И брату завидовал брат.
Ночью к тебе подкрадусь, словно тень, я,
Ведь нынче закон наш иной -
Прав, кто сильнее. Пылали селенья,
Весь край был охвачен войной.
Стал он теперь и угрюм, и печален,
Погибель повсюду ждала,
Только дымились остатки развалин,
Да птицы клевали тела.
Жили два брата с родами своими
В приморской земле той порой:
Старший Словен - таково его имя,
И Рус прозывался второй.
“Нет тут покоя, - сказали. - Узнаем,
Где нам поселиться опять.
Лучше проститься с отеческим краем,
Чем братскую кровь проливать”
Их не страшили безвестные дали,
А сборы в дорогу легки,
Толпы врагов перед ними вставали,
Но путь пробивали полки.
Нет даже ропота в стане усталом,
Отпор неприятелям дан,
Шли на врагов сокрушающим валом
Бесстрашные рати славян.
Были те люди безмерно могучи,
Храбры - не чета они нам,
Что им пустыни - на горные кручи
Взлетали подобно орлам.
Взявшись за меч, позабыли о рале,
И если кто встретится им,
Дерзкого в бегство они обращали
Воинственным кличем своим.
Годы идут, и рождаются дети,
А края заветного нет,
Так продолжались скитания эти
(Как помнят) четырнадцать лет.
Как-то к реке - её Мутной назвали -
Дозоры славян подошли,
Озера воды в туманном опале
Блеснули полоской вдали.
Жертву усердно волхвы воскурили
И стали богов вопрошать:
Будет конец путешествию или
В дорогу пускаться опять?
Долго рядили - непросто, конечно,
Тут крепко подумай и взвесь,
Но объявили: “Богами навечно
Остаться нам велено здесь”
Люди тогда облегченно вздохнули:
“Да будет земля, словно мать!” -
(Каждый в душе тосковал - доживу ли?)
И стали тот край обживать.
Идол поставили с крашеным ликом,
Срубить городок торопясь,
В городе этом - Словенске Великом
Теперь и поселится князь.
Слали разведчиков опытных самых,
Когда те пошли посолонь,
Речка другая открылась глазам их
И дали ей имя Шелонь.
Князь захотел так - открытые реки
Назвать именами родных,
Запечатлев для потомства навеки.
Шелонью княгиню у них
Звали тогда, прозывалась Илмерой
У князя меньшая сестра.
Скрылись они за завесою серой,
А было всё, будто вчера.
Вспомним о них мы, и, кажется вроде,
Что с нами они и теперь.
Озеро наше зовется в народе
С поры той далекой - Илмерь.
Сын у Словена не то, что сестрица,
Он был, говорят, чародей.
В змея огромного мог превратиться
Тот княжич по воле своей.
В кольца могучее тело свивая,
Он путь залегал на реке,
Жарким огнем чешуя золотая
Горела на нем вдалеке.
Ждал чужеземцев, плывущих с товаром,
И дань их платить заставлял,
Те поклонялись ему, и недаром -
А то не увидят причал.
Лучше платить - понимали и сами,
Не справишься с ним все равно,
Всех недовольных он вместе с ладьями
Утащит на самое дно.
Молвят иные: “Забыто о многом,
А просто удачлив и смел
Княжич тот был, и сочли его богом.
Так сказано: “В боги он сел”.
После кончины его, знать, в печали,
Во славу вождя своего,
Волховом люди ту реку назвали,
Что Мутной слыла до того”.
Род же пресекся на третьем колене,
Но пращуры были мудры,
В память о князе их первом - словене
Назвался народ с той поры.
К югу от озера Рус поселиться
С народом своим захотел.
Руса - у них называлась столица,
И данный богами удел
Рус укрепил. Овладеть этим краем
Никто не сумеет вовек.
Город поставил, насколько мы знаем,
Он между сходящихся рек.
Первой названье во имя Полисты
Он дал - милой дочки своей,
Наши сказители, хоть и речисты,
Ни слова не знают о ней.
Речку вторую, по той же причине,
Назвал он во имя жены -
Звали Поруса ее. И доныне
Названия эти слышны.
Русам неистовым дали начало
Те люди. Источником сил
Меч им служил, как бойцам и пристало,
Перун их незримо хранил.
Годы летели, сменялись веками
И вновь проходили века,
Всех поколений не счесть перед нами,
А ноша была велика.
Сколько находников иноплеменных
Набросилось с разных сторон,
С ними словене рубились на стенах,
И били, и гнали их вон.
Милости нет для забывших про разум
В безумном стремленьи своем,
С ними словене покончили разом
И земли добыли копьем.
Много столетий сказители пели,
Как земли зорили взамен,
Как испугались враги - неужели
Бессмертны бойцы у словен?
Как Александр, незадолго до гроба,
И мира, и дружбы искал.
Но из князей почитался особо
Великий воитель Вандал.
Люто сражался он, яростью полон,
Врагам не показывал тыл.
В дальних походах и славу нашел он,
И страны себе покорил.
В град свой Великий вернувшись с победой,
Он княжил до старости там,
Там же закончил и дни свои - ведай,
А власть передал сыновьям.
Было три сына у князя Вандала
И старший из братьев - Избор.
Он и наследовал князю сначала,
Да только конец его скор.
То ли болезнь унесла его, то ли,
Скончавшись от яда змеи,
Так и закончил он в скорбной юдоли
Лета молодые свои.
В память, окутанный дымкою синей,
Незыблемо, словно гранит,
Город Изборск нерушимой твердыней
Сейчас, как и прежде стоит.
Княжил, как видно себе же на горе,
Второй по рождению брат,
Следом за старшим отправился вскоре,
А звали его - Столпосвят.
Княжить Владимиру время настало,
Он третий. К нему перешел
(Только спросили богов для начала)
Высокий словенский престол.
К нашим годам перейдем мы нескоро -
Тут много событий и дел:
Как-то случилось, что город от мора
Совсем, почитай, запустел,
Тут же в пределы священные наши
Ворвалась враждебная рать.
Город отстроился прежнего краше
И снова он будет стоять.
С нами он вместе - и стар он, и молод,
А слезы нам лить ни к чему.
Только иначе зовем мы наш город
И “Новгород” имя ему. |
