На грядке пугало стояло,
И бережно, из года в год,
Оно от птичек охраняло,
Свой беззащитный огород.
Насупив брови, с гневным взглядом,
На нарисованном лице.
Не подлететь тебе к ограде,
Будь ты хоть мухою цеце.
Лишь редкой птице удается,
До середины долететь,
А коль сумеет то придется,
Об этом горько пожалеть.
Суровый взгляд, оскал звериный,
Соломы бешеный пучок,
Увидев это и ленивый,
Помчится с воплем наутек…
Когда же ночью грусть порхает,
По небу звездным мотыльком,
Внезапно к горлу подступает,
Незримый, бестелесный ком.
По нарисованным ресницам,
Росою катится печаль,
И взгляд, оживший как зарница,
Уносится куда-то вдаль.
«Нет, не хочу судьбы такой,
Стоять и вечно всех пугать,
Как утомил меня простой,
Ах, мне хочется летать.
Дней серых, скучных бесконечность.
Одним лишь взмахом оборвать,
И хоть на миг увидеть вечность,
И хоть на миг свободным стать».
«В плену желаний ты не скромных»,
Так ветер часто повторял,
Ему лишь, спутнику бездомных,
Свою мечту он доверял,
«Оставь безумство за оградой,
Ты создан, чтоб ворон пугать,
И не терзай себя, не надо,
Приспичило ж тебе летать.
Да что хорошего в свободе.
Я гол и пуст, уж сколько лет.
А ты персона в огороде,
Набит соломой и одет.
Пьянит свобода, да и только,
Вот видишь я навеселе,
Ты ж первый парень, парень с толком,
Быть может даже на селе».
Но нет, глаза опять с печалью,
Глядят в небесный полумрак,
И разговаривает с далью,
Чудак, одетый в рваный фрак.
«Неужто мой каприз невинный,
Ушей всесильных не достиг»,
Тут ветер в ураган звериный.
Вдруг превратился в тот же миг.
«Так вот же, получай свободу,
Раз сам ты это пожелал,
Устал свободе слышать оду,
Прости, но ты меня достал.
Все завертелось в беспорядке,
Капуста, свекла, кабачки,
Все что посажено на грядке,
Летало, воле вопреки.
«Дерзай, охранник огорода,
Настало время выбирать,
На миг почувствовать свободу,
Или всю жизнь стоять»
Но лишь пучок сухой соломы.
Чуть трепыхался на плетне,
Как будто вырвавшись из дремы,
Хотел забыть о страшном сне,
А где-то там, в дали беспечной,
С надеждой глядя в полумрак,
Летел в объятия жизни вечной.
Чудак, одетый в рваный фрак. |
